"Альфред Хэйдок. Миами" - читать интересную книгу автора

землю.
- Лакай воду, говорят тебе! Кабы не я - давно бы соленой налакался!
Кузьмин был зол: из-за неудачного плавания, кончившегося трагически, он
был целый месяц оторван от Миами, как раз тогда, когда он больше всего
хотел быть около нее - она ожидала ребенка.
Только вдвоем со старым Фэном они спаслись и, благодаря туману, ушли в
открытое море, где и блуждали, приставая к пустынным островкам и питаясь
бог весть чем.
Теперь они были дома, и им предстояло возвращение в деревушку, куда они
придут вестниками беды.
Когда это соображение пришло в голову Кузьмину, он смягчился: чем
виноват старый человек, что счастье изменило? И разве его самого не ждет
беззаботный смех, смех и ласка, от которых дни становятся часами, а часы -
минутами? Он бережно поставил на ноги напившегося воды старика и, собрав
остатки сил, двинулся в путь.
Скоро псы залаяли на окраине деревушки, и навстречу спасшимся вышла
первая женщина.
При свете Луны она узнала обоих плетущихся мужчин и уставилась на них.
- Где мой муж?
Старый Фэн пошевелил беззубым ртом и промолчал.
- Он ушел на запад! - вместо него ответил Кузьмин традиционной фразой
туземцев, означающей смерть.
- А Юмин, Цен Жень и кривой Гао Лу? - спросил из темноты другой голос,
и рядом с первой женщиной вынырнула другая.
- Кроме нас, все ушли!
Как крик ночной птицы, - скорбный звук сорвался с губ женщин. Как тени
скользнули они впереди, и скоро все дворы огласились криками.
- Они все... все ушли на запад! По пути медленно двигавшихся Кузьмина и
Фэна зажигались огни в окнах, и все громче раздавались говор и плач.
- Да, и на севере, и на юге любят одинаково, - скорбно думал Кузьмин,
шествуя вперед среди толпы высыпавших отовсюду обитателей деревушки.
На всех лицах он видел горе: оно шествовало вместе с ними и всюду
будило эхо. Единственное место, куда оно, может быть, не заглядывало, было
сердце старого пирата и контрабандиста Фэна; он знал цену победе и
поражению, но, по старости лет, стал терять вкус к первой и не испытывать
огорчения от последнего: великое равнодушие познавшего все царило в нем.
Кузьмин с удивлением и тревогой оглядывался, не видя Миами. Вот-вот она
выбежит навстречу и, может быть, даже с ребенком?
На полдороге он быстро передал Фэна в чьи-то дюжие руки и помчался,
сколько хватало силы, вперед, к своей хижине.
Старая няня Лао-ма спала у самого порога, а Миами не было.
- Где?.. Где моя жена?! - заревел он на испуганную старушку. Лао-ма
нагнула голову с лысиной на макушке и, шепелявя языком, быстрым в радости,
но неповоротливым в несчастье, заговорила так, будто не она говорит, а
шепчут углы и темень опустошенного жилища.
- Умерла во время родов... Умерла и похоронена вместе с мальчиком;
неживой родился...
И тогда вдруг Кузьмин почувствовал, что у него не осталось сил, что он
так устал, так устал, что - черт возьми! - совсем не может устоять на
ногах.