"Роберт Хайнлайн. Звездная пехота" - читать интересную книгу автора

планете будет чуть меньше земной). Все это означало, что капсула вошла в
атмосферу. Пилот, если он артист, мастер своего дела (а наш капитан такой и
была), должен производить маневр торможения и отстрела капсул таким
образом, чтобы их скорость совпадала со скоростью вращения планеты. От
этого зависит, насколько точным будет приземление. Неуклюжий пилот может
так разбросать капсулы, что десанту будет очень трудно собраться,
восстановить строй и выполнить свою задачу. Десантник чего-либо стоит
тогда, когда его точно выводят на цель. Я подумал, что в нашем деле пилот
не менее важен, чем сам десантник.
По тому, как плавно моя капсула вошла в атмосферу, я мог судить:
капитан положила нас с почти нулевым боковым вектором - об этом можно
только мечтать. Я почувствовал себя счастливым не только потому, что мы
придем точно к цели в нужное время, но и потому, что нам выпало работать
с таким капитаном.
Внешняя оболочка капсулы прогорела и отвалилась. Атмосфера начала тут
же разъедать вторую оболочку, качка и тряска усилились, потом стали еще
сильнее - вторая оболочка прогорела и отвалилась по кускам. Одна из тех
уловок, которые позволяют десантнику, летящему в капсуле, надеяться дожить
до пенсии. Куски оболочки, которые отваливаются от капсулы, не только
тормозят падение, но и наполняют небо бессчетным количеством целей,
способным сбить с толку любой радар - каждая из них может быть десантником,
бомбой или чем-нибудь еще. Этих кусков достаточно, чтобы свести с ума любой
баллистический компьютер, - и сводят.
Для пущей забавы с корабля выпускается целая куча фальшивых яиц-капсул
сразу после выброса десанта, и эти фальшивки летят быстрее наших капсул,
потому что оболочек не сбрасывают. Они достигают поверхности планеты,
взрываются, отвлекают внимание, расчищают площадку - короче, прибавляют дел
комитету по организации встречи на планете.
В то же время радиосвязь корабля, игнорируя всякий радарный шум,
намертво привязана к направленному сигналу командира корабля. Компьютеры
корабля рассчитывают твою ближайшую задачу.
Когда вторая оболочка отлетела, из третьей был автоматически выброшен
первый ленточный парашют. Он работал недолго, да и не был рассчитан на это:
один чувствительный, мощный рывок - и парашют летит своей дорогой, я своей.
Второй парашют работал чуть дольше, а третий уже довольно длительное время. Я
увидел, что внутри капсулы начинает подниматься температура, и начал думать о
приземлении.
Третья оболочка отлетела, когда до конца отработал третий парашют, и
теперь вокруг меня не было ничего, кроме бронескафандра и пластикового
яйца, внутри которого я все еще был привязан. Наступило время решать, где и
когда я буду приземляться. Не двигая руками (я не мог), пальцем включил
экран ближнего видения и, когда он засветился чуть выше моих глаз на
внутренней поверхности шлема, начал считывать данные.
Миля плюс восемьдесят метров. Немного ближе, чем я люблю, особенно в
отсутствие компании. Яйцо теперь падало с постоянной скоростью, и не было
никакого смысла оставаться внутри. Однако температура на поверхности яйца
показывала, что автоматически оно откроется еще не скоро. Поэтому другим
пальцем я нажал на кнопку, освобождавшую меня немедленно.
Первая часть программы отрезала ремни, которые меня опутывали. Вторая
взорвала окружающий меня пластик, и он стал падать, расколовшись на восемь