"Энджел Хауэрд. Смерть выходит в свет " - читать интересную книгу автора

- Не нравится мне этот парень, но я с ним поговорю, потому что вы
поступаете неправильно.
- Только попробуйте. Я вам тогда устрою!
Эней улучил момент. Он оглядел Джорджа с головы до ног, точнее, с
грязной слесарской кепки до спутанных шнурков на ботинках, и сказал:
- Не думаю, Джордж. Вы не причините мне вреда.
Карточная игра вконец расклеилась. Дэвид Кипп направился к бачку с
кофе, Сисси - к мужу, а Мэгги Маккорд оторвала от кресла свои дородные
телеса и переместила их на табурет перед пианино.
Наверное, когда-то Мэгги была очень миловидной женщиной, но те дни
давно миновали. Она передвигалась с грациозной неторопливостью, которую
люди более молодого возраста называют величавостью но, которая, вероятно,
объясняется болезнями суставов. На Мэгги было пышное полупрозрачное платье,
которое не очень ей шло и благодаря этому скрывало изъяны фигуры. Оно
напоминало мне затухающий костер, в котором оранжевые, красные и желтые
язычки пламени окрашивают слабым багрянцем черные головешки. Мэгги уселась
перед пианино, взглянула на клавиши, и её многочисленные подбородки
затряслись как желе. Взяв громкий аккорд всеми десятью пальцами, она сразу
завладела вниманием присутствующих. За первым аккордом последовал второй,
весьма созвучный своему предшественнику. Мэгги заставила древнее пианино
реветь как церковный орган. Похоже, она заиграла какой-то старый гимн.
Остальные гости отложили книги и журналы, словно Мэгги Маккорд призывала
злых духов. Она сыграла куплет и начала сызнова, а все находившиеся в
комнате (за исключением вашего покорного слуги) запели так, словно от этого
зависела их жизнь: "Над гренландскими горами ледяными".
Я испытал странное чувство. Тут были уже не северные канадские леса,
и я больше не приглядывал за Норбертом Пэттеном. Все происходящее изрядно
смахивало на состязание. Казалось, если запеть ещё громче, можно
переполошить всех обитателей усадьбы Вудворда. А потом начало происходить
нечто забавное. Спустя какое-то время музыка и пение подействовали на меня.
Годы учения в грэнтэмском университете не прошли даром. Я почувствовал, как
откуда-то из бездн души поднимаются на поверхность слова следующего
куплета, как они рвутся наружу, и тоже запел срывающимся, но громким
баритоном: "И дуют бризы пряные над островом Цейлон. Прекрасен мир, чудесен
мир, лишь человек смешон".
Миссис Маккорд оторвала взгляд от своих заперстневелых пальцев и
ободряюще кивнула мне, предлагая голосить и дальше. Стоявшая рядом Сисси
Пирси одарила меня заговорщицкой улыбочкой. Я понимал, что мое пение -
сплошная лажа, но не знал, как остановиться, и слова сами срывались с уст.
Это было странно и немного страшно, как будто слова втайне от меня самого
копились в моем подсознании, но теперь вдруг вырвались наружу.
"Презрев дары Господни, язычник, слеп и глух, камням в кумирнях
молится, им сообщая дух".
Да уж, по крайней мере, сегодня вечером никто не заподозрит меня в
языческой ереси. Сегодня я не сойду даже за приверженца Яхве. С чего бы
вдруг милому еврейскому мальчику распевать гимны? Может, не хочет выглядеть
белой вороной? Не потому ли папаша отправил меня учиться читать на иврите?
В школе надо идти на уступки. Там либо стоишь в коридоре, разглядывая
вензеля королевы Виктории, либо распеваешь вместе со всеми. Коридоры я
всегда ненавидел, а пение любил, поэтому вовсе не чувствовал себя как