"Энджел Хауэрд. Смерть выходит в свет " - читать интересную книгу автора

Манфреда Ганнинга. Во всяком случае, он вынесет частное определение,
которое войдет в историю правоведения".
Это был голос Пэттена; он звучал с кассеты магнитофона, спрятанного
мною на острове поблизости от усадьбы Вудворда. Еще не ведая, что вытащу
великого человека из воды и стану его закадычным приятелем, я одолжил у
друзей подслушивающую аппаратуру, сунул её в два капроновых мешка для
мусора и запрятал в куче листвы и сосновой хвои. На поиски тайника у меня
ушло пять минут. Маленькие катушки медленно вращались.
"Меня волнует не Ганнинг, - напряженным шепотом продолжал Пэттен. -
Меня волнуют Харпер, Бартенбах и эта баба, как бишь ее? Маккриди.
- Потому что они демократы? Оно, конечно...
- Плевать мне на политику, Оззи. Или ты меня не слушаешь? Харпер и
Бартенбах поддерживают решения судов низших уровней.
- Если суд вынесет решение не в твою пользу, это будет все равно что
открыть жестянку с червяками. Все церковники поднимут хай. В каждой
американской деревушке попы начнут вопить об этом с кафедр. Подумай
головой, Норри.
- А я что, по-твоему, не думаю? Я уже и так прикидывал, и сяк.
Диодати использовал дай бог треть тех доводов, которыми я его вооружил.
- Послушай, Норри...
- Ты мне говорил, что он лучший из лучших.
- Диодати? Так и есть. Он - в обойме. Он член клуба, а тебе нужен
такой человек. Чужака в Вашингтон не зашлешь. Всем придется начинать с
одной и той же точки, и Диодати запулил мяч так далеко, как не смог бы
никто другой."
Если учесть, что микрофон был совсем маленький и стоял далеко от
острова, оборудование работало великолепно. Магнитофон даже умел
выключаться и включаться, когда нужно. Правда, иметь такое снаряжение в
личной собственности я бы не хотел: нужда в нем возникает в среднем раз в
десять лет. Я немного перемотал пленку. В записи прибавилось посторонних
шумов.
"Мне надо поговорить с Вэном, - сказал Пэттен.
- Норри, прошу тебя, не впутывай его.
- Как я хочу, так и будет. Или, может, это он возглавил карательный
поход против меня? Может, это по его милости мое имя склоняют в судах?
Может, из-за него меня презирают друзья? Это будет первый шаг.
- Норри, сенатор с самого начала был верен тебе как никто другой.
Даже ещё до начала. Пожалуйста, оставь его в покое. Он даже пустил тебя в
эту усадьбу. Неужели это - не дружеский поступок?
- Ему ничего не стоило устроить взрыв мотора. Он был одним из тех
немногих, кто знал, где я.
- Норри, ты мелешь чепуху. Сенатор тебя любит.
- В последний миг предать может любой. Я не доверяю ни Вэну, ни тебе,
ни Лорке. Никому не доверяю. Все вы каждый за себя. Не думай же, что я вас
не раскусил.
- Норри, мы все тебя любим, и ты это знаешь.
- Я знаю только одно: я - Норберт Пэттен. Им родился, им и помру. И
это - мое дело, а вы все руки прочь от меня.
- Не дури, Норри.
- И ты туда же, Оззи?