"Реймонд Хоуки. Побочный эффект (Английский политический детектив) " - читать интересную книгу автора

глотают устриц. Но на Юге и Юго-Западе, а также на Среднем Западе, - он с
силой втянул в себя воздух, - игра будет иной. Малейший крен не в ту
сторону, и мы начнем терять читателей и доход от рекламы с такой скоростью,
что только держись!
Манчини кивнул в знак согласия.
- Именно поэтому я и намерен координировать эту кампанию лично.
- Лично? - Помощник вице-президента был как громом поражен. - Но,
Фрэнк, дорогой, нас ждет схватка не на жизнь, а на смерть...
- И ты считаешь, что с моим сердцем мне не по зубам ею руководить? -
Манчини почесал покрытую коричневыми пятнами руку. - А вторая новость,
которую я приготовил для вас, вот какая: к осени я намерен полностью
приступить к своим прежним обязанностям - в лучшей форме, чем когда-либо
прежде!


3

- Эйб, - сказал Манчини, откладывая в сторону гранки, которые он
захватил домой, - устрой, чтобы мне сделали пересадку сердца.
Абрахам Зимински вздохнул. Маленький подвижный человечек со скорбным
лицом и похожей на ржавую проволоку шевелюрой, он уже давно был личным
врачом Манчини. Чересчур давно. По правде говоря, перед тем, как у Манчини
случился инфаркт, Зимински так остро ощутил себя в положении мыши в
советниках у кошки, что всерьез решил послать своего подопечного ко всем
чертям, посоветовав ему подыскать себе нового врача.
- Понятно, - отозвался он, собирая карты: он раскладывал пасьянс. -
Пересадка мозга - это еще куда ни шло, - продолжал он, обращаясь к
воображаемой аудитории. - Но пересадка сердца?
Цокая языком, он вынул из черного докторского саквояжа стетоскоп и,
заставив Манчини снять рубашку, с минуту слушал его сердце.
- А теперь, - усевшись на место, сказал он, - что это за глупые
разговоры о пересадке?
Целых пять минут Манчини втолковывал ему, что, по его мнению, кроется
за предложением президента об усилении контроля над продажей оружия и что
лично он, Манчини, намерен делать по этому поводу.
- Фрэнк, - сказал Зимински, грустно качая головой, - я вижу тебя
насквозь. Ты мечтал, чтобы произошло нечто подобное, молил бога послать
предлог, который позволил бы тебе вернуться к делам.
Манчини подошел к бару и откупорил бутылку виски "Джек Дэниелс".
- Я тебе вот что скажу: доведись мне и дальше сидеть здесь без дела, я
бы спятил.
Ничего удивительного, подумал Зимински, не без раздражения окинув
взглядом огромную, на двух уровнях комнату. Года два назад кто-то подсказал
Манчини, что в моде вещи сороковых годов, и он набил комнату невзрачной,
фанерованной мебелью, игральными и музыкальными автоматами, патефонами,
афишами старых кинофильмов и вывесками из жести, какие, бывало, висели над
входом в лавки.
- Что ж, жизнь твоя, ты ею и распоряжаешься, - сказал Зимински, беря
стакан, протянутый ему Манчини. - Могу только предупредить, что если ты
будешь вести себя так, как вел сегодня, то рождество, по всей вероятности,