"Джон Харви. Ты плоть, ты кровь моя" - читать интересную книгу автора Шейн улыбнулся:
- Машину разбил. Она склонилась к нему и поцеловала. Губы у нее были сухие и потрескавшиеся, язычок быстрый и мокрый. Потом она отодвинулась. Он чувствовал, что руки у нее все в гусиной коже. Они докурили косячок до самого конца, потом Эйнджел поднялась на ноги и отряхнула джинсы. - Ладно, мне, наверное, пора. - Ага. Когда она ушла, он отвернулся в сторону, расстегнул "молнию" на джинсах и стал мочиться: длинная струя все лилась и лилась дугой, никак не переставая. К тому времени, когда он завершил свое дело, Эйнджел уже шла назад к нему с одеялом на руке. - Вот, возьми, это Делла дала. Когда он попытался снова ее поцеловать, она отвернула лицо. - До завтра. - Ага. Увидимся. Он продолжал думать о ее поцелуе, о том, как она старательно и четко это проделала, пока не уснул. Доналд проработал в этом парке аттракционов еще два дня, помогал на автодроме, подсоблял Эйнджел открывать и закрывать ее павильон. Владелец парка, его звали Отто, был вечным бродягой и наследником нескольких поколений бродяг; парк аттракционов раньше принадлежал его отцу и дяде. Большая часть людей, что у него работали, были из его же семьи - дети, племянники, двоюродные братья. Делла, которая вроде как взяла Эйнджел под Один из кузенов Отто дал Доналду спальный мешок и сказал, что он может ночевать в кузове грузовика, в котором перевозили "гигантские шаги". На второй день Делла пригласила его к себе в фургон на ужин - рагу из мяса с картошкой и бутылка дешевого красного вина. И по стаканчику чистого спирта, от которого Доналд поперхнулся. Позже к ним присоединился Отто, хорошенько выпил, потом отломил кусок хлеба и до блеска вычистил уже почти пустую кастрюлю. - Хороший ты малый! - сообщил он Доналду, крепко ухватив его за плечо. - Отличный малый! "Мне ведь уже тридцать, - думал Доналд, - и никакой я не малый". Но вслух ничего не сказал. На следующий день Делла подошла к горке, когда он собирал деньги с посетителей. Ее длинные юбки тащились за ней по пыли и грязи. До вечера было еще далеко, и в парке стояла тишина, лишь несколько детей да мамаши с колясками или грудничками в пристегнутых к груди "кенгурятниках". - Тебе известно, что у Эйнджел была совершенно похабная жизнь? - спросила она у Доналда. Тот кивнул, хотя, по правде, ничего не знал про нее, только догадывался. - Мать наркоманка, полная безнадега; папаши там никогда и не было. Болталась по приютам, по приемным семьям. И всегда сбегала, а полиция ее назад тащила. Когда я ее подобрала, это было полгода назад, от нее остались лишь кожа да кости. Хотела покончить с собой. Вены себе бритвой порезала. А теперь ничего. Немного отошла. |
|
|