"Михаил Харитонов. Лапсанг сушонг " - читать интересную книгу автора

получается? Зятёк-то, знать, примак! - старинное слово прозвучало веско и
основательно. - А к примаку разве уважение? Вот тёща тебя уважает? А тесть?
- Папа, ну я же сто раз говорил. Мы их раз в полгода видим. Нормальные
совершенно люди.
- Люди-то, может, и нормальные. А думаешь, им нравится, что ты в их
доме живёшь? - отец гнул своё. - И у нас бывать перестал. Ездишь раз в год
по обещанию, разве ж это по-семейски?
- Каждую неделю езжу! И, кстати, на Западе твоём любимом дети от
родителей в другой штат уезжают, - припомнил Саша слышанное от Модеста. -
Для самостоятельности.
- Это кто тебе сказал? На партсобрании, небось? - переключился отец в
прежний режим. - Ты им верь больше, пропагандистам. Они всегда врали, и
сейчас врут. Враньё на вранье, больше ничего не умеют. И врать-то не умеют
ни фига. Своей жене дома, небось, вкрутить ничего не могут.
- Папа, я не партийный, и ты прекрасно это знаешь.
Снова тренькнул телефон и снова заткнулся.
- Предупреждают, - отец показал подбородком на телефон. - Что ж,
спасибочки. Только мы пуганые. И не такое видели.
- Кто предупреждает? Ты чего? - Саша снял с подоконника тяжёлую
кастрюлю и устроился на её месте сам.
- Слазь, - распорядился отец, - ну что за привычка у тебя, сто раз
говорил... Кто надо, тот и предупреждает. Чтоб мы, значит, с тобой языки зря
не распускали... Сегодня днём вот тоже звонили. Я радио слушаю, они звонят.
Ну я-то ладно, мне они ничего не сделают. Я чего: вдруг у тебя неприятности
будут? Ну, что я радио слушаю. Им же наверняка известно. Могут учесть.
- Могут, - нахально заявил сын. - Пап, пока меня не выпустят, не слушай
ты эти голоса ихние, а?
Отец пожевал губами, прикидывая масштабы предполагаемой жертвы.
- Посмотрим, - отделался он неопределённостью. - Ты чего не куришь-то?
- Не курю, - в который раз признал очевидное Саша, примащиваясь на
подоконнике поудобнее.
- И не начинай, - в сотый раз посоветовал папаша, вытрясая из коробка
последнюю спичку. - У меня от этого табака внутри всё спеклось.
Чайник жирно булькнул и выкинул на плиту кусок воды, через пару секунд
сделавшийся белым вонючим паром.
Телефон снова затренькал - на сей раз настойчиво, неотвязно.

1984 год, декабрь. Москва-Эдинбург.
- Они, оказывается, ещё днём звонили. Папаша радио слушал, трубку не
брал, - Саше хотелось разозлиться на отца, но не получалось. - И вот...
сообщили. Про маму.
- Ужас какой, - сказала Татусик, давясь сладким зевочком.
- Она прямо на улице умерла, - Саша почувствовал, как снова подступают
слёзы, но ничего поделать, - шла на это своё макраме... там переулок есть
такой, по нему редко ходят... она в лужу упала. Лицом, - он не выдержал и
всхлипнул.
Эта лужа казалась ему чем-то особенно жутким. Ему, конечно, сказали,
что Настасья Павловна Лбова умерла сразу, даже не успев ничего
почувствовать. Просто в голове порвался какой-то сосудик, чик и всё. Удачная
смерть, всем бы нам так... Но Саша не верил. Он почему-то был уверен, что