"Михаил Харитонов. Невеста " - читать интересную книгу автора

унизительно... Но потом всё образовалось. День за днём, неделя за неделей,
дежурство за дежурством - всё утряслось, всё встало на свои места. И теперь
ему не приходится воровать краску из холодильника - холодную, невкусную, с
лимонкой и цитратом натрия, или, того хуже, с гепарином, от которого его
выворачивает... Или, скажем, устраивать кросс по солнечному коридору, на
бегу отбрехиваясь от предложений покурить и поболтать. И много чего ещё не.
Ну конечно, над ним время от времени стебаются. Хотя бы эта вечная
ресторанная хохма Генулика - "мне средней прожарочки, а вот этому
господину, пожалуйста, прожарка ну са-а-амая минимальная... и красненькое
подайте, он у нас по красненькому". Бесполезно говорить, что из
человеческой еды он предпочитает ту, в которой нет даже следов крови
животных, а свинину он теперь вообще не переносит ни в каком виде: свиная
кровь похожа на испорченную человеческую и от этого особенно противна... А
Фирочка презентовала ему диск с "Дракулой Брема Стокера" и тюбик с
французским кремом для загара. А тот коктейль с краской и томатным соком?..
Да хрен ли. Медики - народ своеобразный. Чувство юмора у них, так сказать,
сильно профессиональное.
Зато... Зато, скажем, питается он регулярно и разнообразно: ребята
входят в положение и, так сказать, складываются. Правда, у Игоря Игоревича
пиелонефрит, что изрядно портит вкус продукта, а у Виолетты Михайловны
сложная женская судьба, сильно ударившая по гемоглобину. Но есть здоровый
кабан Генулик, у которого высокое давление, так что небольшое кровопускание
ему только на пользу. И Фирочка Отколупова, у которой в венах течёт
настоящий нектар - однажды он не удержался и махнул зараз граммов двести...
А теперь ещё и Танюша, которые в обеденный перерыв заходит к нему в
кабинет, и, ужасно краснея, лепечет - уже расстёгивая пуговки и обнажая
пульсирующую жилку на шее - "вы, Владислав Сергеевич, уж пожалуйста,
засосов не оставляйте, я замужем"... Хотя он никогда не оставлял - только
аккуратные точечки, заживающие буквально за пять минут. Танюшка, кстати, по
секрету шепнула Михайловне, что её эта процедура ужасно возбуждает, а
иногда - "ну когда он это... в шею... этими своими клыками... аж ноги
подгибаются... если честно, кончаю". А недавно он нарвался на нахальную
практикантку в готическом прикиде. Которая, когда ей про него рассказали,
напросилась угостить своей краской. После чего заявила - "мне кажется,
такие вещи должны быть взаимными". А пока он соображал, что она имеет в
виду, встала на колени и расстегнула ему брюки... Хорошо хоть никто дверь
не открыл. Н-да, молодёжь. Мы такими не были. А может, кстати, и зря, что
такими не были, гм, гм...
Ладно, это всё фигня. Главное - на него рассчитывают. В самых тяжёлых,
самых безнадёжных случаях. Как в феврале, когда они вытаскивали на этот
свет детишек из-под обломков торгового центра. Тогда он дневал и ночевал в
палате. Он не спал восемь суток подряд. Он колдовал над составами в
капельницах, как средневековый алхимик - учитывая погоду, время суток, фазы
луны и цвет ауры. У него болели губы и клыки от постоянных анализов. У него
сводило скулы от голода, а он не мог поесть, потому что вкус нормальной
свежей краски глушит тончайшие рецепторы... Но когда он вышел из палаты -
белый, иссохший, с окровавленным ртом и запавшими глазами - классический
вампир, куда там киношному Дракуле - и сказал "всех в третью", он услышал
вторым слухом шёпот: "надо же, все живы... не верю...". И ещё тише:
"Сергеич он у нас один такой..." И тогда он понял, что готов снова войти в