"Михаил Харитонов. Конец прекрасной эпохи " - читать интересную книгу автора

Крекшин не раз задумывался, что вышло бы, если б где-нибудь его
интерес схлестнулся с остензоновским. Пока что Бог миловал: друзья ровно
трусили в одной упряжке.
Сегодняшнее дело в этом смысле никаких изменений тоже не обещало. Тем
не менее, Крекшин, непонятно от чего, ощущал какое-то беспокойство. Что-то
томило его, непонятное, но ожидаемое в самом ближайшем будущем.
Ипполит Мокиевич с шумом отодвинул тяжёлый деревянный стул, сделанный
специально по крекшинской телесной пропорции, и уселся, по неистребимой
привычке оперев локти на скатерть. Столешница, тоже сделанная на совесть,
слегка скрипнула.
- Ну, дорогой, с приездом, - "акула" поднял рюмку, пододвигая Крекшину
его персональный графинчик и стопочку. Добрый купчина не уважал новомодные
французские "гвоздики", как их называли в Москве из-за шипа, и предпочитал
старую добрую питейную посуду раньшего времени. Палкинские же графинчики и
стопочки сохраняли неизменный вид с пятидесятых годов, и были творением
знаменитого Ивана Билибина III-го, изготовившего партию специально для
"Палкина". Впоследствии трактир выкупил исключительные права на эту
коллекцию, после чего учредил, и каждый год возобновлял, пятитысячерублёвую
премию - тому, кто обнаружит питейное заведение, незаконно пользующееся
того же вида посудой. Премию присуждали трижды, и каждый раз "Палкин"
выигрывал дело по суду вчистую. Последний раз на использовании палкинской
посуды попался "Русский Дом" в Новом Орлеане. После этого уже никто не
пытался скопировать знаменитые палкинские графины с белыми птицами на
горлышке.
- Беленькая-то подморожена, - с неудовольствием заключил Крекшин,
после того, как друзья опрокинули по первой, и закусили горячими
грибочками. - А хорошая водка должна питься легко и безо всякой заморозки.
Вкус должен быть у хлебного вина, вкус, а не это самое...
- Ну не скажи, - привычно откликнулся Остензон, предпочитавший кушать
главный национальный напиток холодненьким - с морозцем как раз вкуснее.
- Это у тебя фамильное, - столь же привычно уколол его Крекшин. То был
намёк: батюшка Льва Генриховича, ныне покойный Генрих Францевич Остензон,
сделал свой первый капитал на спиртовом заводике, где применялся дешёвый
холодный способ - что впоследствии изрядно ему повредило в глазах
общественного мнения, когда в тридцатые началась всероссийская борьба с
зелёным змием, чуть было не кончившаяся принятием Думою "сухого закона"
наподобие пресловутого американского.
"Акула" открыл было рот, чтобы вернуть колкость (благо, было чем), но
в этот момент принесли знаменитый палкинский "митрополичий супчик". После
супчика же (вкушение какового сопровождалось дальнейшими возлияниями)
образовавшееся благодушие сделало дальнейшую пикировку совершенно
неинтересной.
- У нас в Америке, - откинувшись на резную спинку своего сиденья,
рассказывал Остензон, - новоначальные православные... много их там
развелось... так вот, часто интересуются насчёт постов. А я им всегда
говорю: главное - держать в уме, что водка - постная, остальное же не столь
существенно...
- Они же там вроде бы уиски употребляют, - свернул Крекшин с
неприятной темы поповщины, поскольку считал себя русским православным
человеком, верил в Господа нашего Иисуса Христа, и уважал Святую Церковь.