"Михаил Харитонов. Конец прекрасной эпохи " - читать интересную книгу автора

- Только если ты возьмёшь на себя Урманцева, - добавил "акула".
Крекшин почесал в бороде. Остензон знал, о чём просить: если кто и мог
повлиять на министра в полезном смысле, то, наверное, только Ипполит
Мокиевич собственной персоной.
- Ладно, - наконец, взвесив все за и против, кивнул головой Крекшин, -
разобьюсь в лепёшку, а старика уломаю. Присылай своего Петрова, бумаги
писать. А с моей стороны...
- Знаю уж, кто с твоей стороны будет. Небось, молодой Илья?
Крекшин усмехнулся в бороду. У него-то и в самом деле имелся подходец
к упрямому старику. Некогда - давно это было - Ипполит Мокиевич
безвозмездно выручил деньгами министерского внучатого племянника, Илью,
богемного юношу, к семнадцатилетию своей жизни не научившегося ничему,
кроме штосса, и не сделавшего ничего, кроме карточных долгов. Крекшин же
юноше симпатизировал, так как намётанным глазом разглядел в нём
практическую жилку. И, оплатив его обязательства, в качестве условия
потребовал, чтобы тот пошёл на Второй Крекшинский Оптовый Склад (одно из
старых московских предприятий, целиком принадлежащее Ипполиту Мокиевичу уже
почитай как лет двадцать, и исправно прибыльное) простым приказчиком. Илья
Урманцев условие принял, и честно выполнил, - хотя после первой недели
работы попытался было убить себя из револьвера прямо на рабочем месте.
Однако ж, после пообвыкся, загорелся, заслужил доверие, и где-то через год
занял место помощника управляющего. Через полтора года молодой коммерсант
вернул Ипполиту Мокиевичу деньги, доложив поверх номинальной суммы
приличный процент. В настоящее время Урманцев-младший представлял интересы
Крекшина в славном городе Буэнос-Айрес, похудел, загорел, разучил испанский
язык и танец танго, а также обзавёлся супругою, местной красавицей по имени
Долорес Гонзалес, после крещения в православие - Дарьей, коя уже успела
подарить ему очаровательного сына.
Господин министр был весьма доволен превращением никчёмного оболтуса в
успешливого человека, и Крекшину всячески благоволил - благо тот ни с
какими деловыми интересами к нему на кривой козе не подкатывал, ждал
момента...
Договор скрепили рукопожатием.
Друзья и компаньоны взяли ещё по маленькой, и приступили было к
знаменитой палкинской постной каше, когда послышался шум и голоса, и с
третьего этажа, со стороны кабинетов, показался ни кто иной, как Мерцлов.
По нему было видно, что кляйне ферейн завершился каким-то неподобающим
образом.
Он свернул было к лестницам, но потому, похоже, передумал. Нетвёрдой
походкой пересёк зал. Подскочившему половому что-то буркнул, и плюхнулся за
дальний столик. Появился второй подавальщик, хлопнул скатёркой, тут же
возник и графинчик с беленькой. Илья Григорьевич утёр рот салфеткой
(наблюдавший за сценой Крекшин с неудовольствием подумал о съеденным в пост
поросёнке), живенько всосал в себя первую. Наколотую оливку оставил без
внимания.
- Не иначе как напиться решил, - с растущим удовлетворением в голосе
заметил Крекшин.
- Продул... Не знаю что, но продул вчистую, - подтвердил Остензон. - А
знаешь что? Зови его сюда. Ты же с ним вроде в знакомстве?
- Это он всё подхода ко мне ищет, - Крекшину идея показалась