"Фрэнсис Брет Гарт. Кресси (Повесть)" - читать интересную книгу автора

никак не меньше двадцати лет. Он не притворялся: он был серьезный молодой
человек и вполне искренне считал, что производит на других, как на себя
самого, глубокое впечатление суровым безразличием много повидавшего на
своем веку и пресытившегося жизнью человека.
Здание, предназначенное ему и его пастве школьным советом Туолумны,
штат Калифорния, первоначально было церковью. В его стенах еще сохранился
чуть слышный запах святости, на котором замешан был позднее слегка
алкогольный дух политических дебатов, ибо раз в неделю сей храм наук с
дозволения совета преображался в трибуну для утверждения партийных
принципов и провозглашения гражданских свобод.
На учительском столе валялись растрепанные книжки церковных гимнов, а
классная доска на стене не могла скрыть от взоров начертанного там
страстного призыва к гражданам Индейцева Ключа "всем как один голосовать
за Стеббинса".
Восхищенный огромным четким шрифтом этого плаката, учитель сразу
понял его притягательную силу для блуждающих круглых глаз своих младших
учеников и оставил его в классе в качестве вполне сносного наглядного
пособия по орфографии. Плакат читали по складам и по буквам и давно знали
наизусть, но, к сожалению, именовали "Какодином" и вообще относились к
нему с веселой непочтительностью.
Вытащив из кармана огромный ключ, учитель отпер замок и распахнул
дверь, отступив при этом на шаг назад с осмотрительностью, приобретенной
после одного случая, когда он вот так повстречал на пороге маленькую, но
очень общительную гремучую змею. Донесшийся изнутри шорох свидетельствовал
о том, что предосторожность была не напрасна и что без него кто-то
устраивал в школьном помещении мирные, хотя и оживленные сборища. Скромная
конгрегация соек и белок поспешила разойтись, воспользовавшись окнами и
щелями в полу, и только золотистая ящерка застыла от страха над страницей
раскрытой "Арифметики" - совсем как оставленный после уроков школьник, про
которого забыли, а он, сколько ни бьется, все равно не может решить
задачи, и сердце учителя при виде ее дрогнуло от жалости.
Опомнившись, он хлопнул в ладоши, произнес: "Кыш!" - и, восстановив
таким образом дисциплину в классе, прошел по узкому проходу между партами,
закрыл и положил на место забытую "Арифметику" и подобрал кое-где куски
штукатурки и щепки, которые сыпались с потолка, будто это листья, которые
всю ночь роняли наземь сады Академа*. Подойдя к своему столу, он поднял
крышку и, казалось, задумался, глядя в ящик. В действительности же он
просто рассматривал в хранящемся там карманном зеркальце свое лицо и
мучительно размышлял о том, следует ли ему во имя приобретения необходимой
суровости черт пожертвовать намечавшимися над верхней губой усиками. Но
вот из отдаления его слуха достигли тоненькие голоса, короткие смешки,
приглушенные возгласы - звуки, похожие на те, что издавали белки и птицы,
только что им выдворенные из класса. Все это означало, что уже девять
часов и в школу начали сходиться ученики.
_______________
* Сады Академа в Афинах - место, где беседовал с учениками
Платон.

Они собирались понемножку, как собираются на занятия деревенские
ребятишки всего мира, брели, останавливались и входили словно бы