"Гарри Гаррисон и Ант Скаландис. Люди страшнее монстров" - читать интересную книгу автора

любил. Правда, тех, кто болтал слишком много, иногда забирали. Приходили
персональные охранники султана и скручивали запястья сырыми корнями
айдын-чумры.
Корни эти любой предмет обхватывают очень плотно, а когда высыхают, их уже
только пилить можно, и то не всякая пила возьмет. Фуруху на себе такого не
испытал, но видел много раз, ох много...
"Что это я вдруг с веселых мыслей на печальные переключился?" - задал он
вопрос сам себе. И тут же понял. Оказывается, он уже минут десять пристально
наблюдал за красивой самкой фруктовика. Она действительно казалась ему
красивой, и это было ужасно. Подобные наблюдения сравнительно давно вошли у
него в привычку, но правильная половина мозга Фуруху противилась постыдному
занятию и автоматически заставляла молодого доверенного сотника отвлечься,
вспомнив что-нибудь неприятное.
"Ой, смотри, и тебе когда-нибудь руки скрутят, если будешь волю давать
низким страстишкам! Соберись, Фуруху, ты же умеешь быть жестоким и умным. Ты
умеешь молчать, когда безумно хочется рассказать кому-нибудь дурацкую байку.
Ты умеешь молчать даже после целой фляги чорума. Вот и сейчас возьми себя в
руки. Оторви взгляд от этой уродины!"
Выполнить такой приказ оказалось предельно просто. Взгляд оторвался сам
собою, потому что с другой стороны, совсем близко от вышки, послышался
громкий, ну прямо истошный крик. Перестав работать и подняв руки к небу, среди
кустов вопил бесноватый фруктовик.
"Ох, не к добру это!" - подумал Фуруху. Бесноватые попадаются нечасто.
Их, как правило, сразу уничтожают, но они успевают накликать беду. В
прошлый раз, например, когда орал такой же кретин, гроза началась чуть не на
полчаса раньше, чем ее ждали. Фруктовики не успели убрать очень много корзин,
и несметное количество плодов бесценной айдын-чумры погибло под крупным
градом. Но страшнее всего было, когда бесноватые кричали на моналойском языке.
Они его безобразно коверкали, но все-таки у них получались иногда не только
отдельные слова, но и целые осмысленные" предложения. От этого мороз пробирал
по коже. Ведь в Уставе планеты Моналои ясно сказано: "Моналоец не должен
говорить на фруктовиковом языке, а фруктовик не может говорить на
моналойском". "Не может" означает только одно: не может. А этот орал громче
нагрудного крикунца, и из глотки его вырывались вполне понятные фразы:
- Спасувайтесь! Опась! Гроза - не крупная зла! Горы - страха более!..
Собственно, как и всякий бесноватый фруктовик, этот тоже прекрасно понимал
(если они вообще способны что-то понимать): люди не поверят ему. Крики
бесноватых были всегда криками отчаяния. Они как будто делали вид, что
предупреждают о беде, а в действительности просто объявляли ее, когда уже
ничего нельзя было исправить. Поздно "спасуваться". Однако свихнувшийся
фруктовик помимо обычных предупреждений об опасности успел прокричать раза
четыре подряд нечто совсем необычное. Он упорно называл два незнакомых Фуруху
имени. Он просил найти одного человека и обязательно передать ему, что во всем
виноват некий другой человек. Фуруху очень хорошо запомнил оба странных по
звучанию имени, но почему-то даже в мыслях боялся повторить их. Словно это
были какие-то зловещие колдовские заклинания. Молодой сотник раньше и
представить себе не мог, что просто слова, просто звуки бывают настолько
страшными.
Потом один из самых крепких десятников - высокий Жуму, ударив бесноватого
палкой, заставил его замолчать, тут же двое других помогли ему и довольно