"Синтия Хэррод-Иглз. Черный жемчуг ("Династия Морлэндов" #5) " - читать интересную книгу автора

В глазах Эллин промелькнуло неожиданное сочувствие, но она тут же
повернулась к горничной, которая, несомненно, переживала самый невероятный
вечер в своей жизни, и сказала:
- Может, знаю, а может - нет. А теперь подождите, я перевяжу вас.
Эллин крепко перебинтовала раненое плечо, а потом отослала горничную
вылить окровавленную воду из таза, когда открылась дверь, и в комнату вошла
Руфь, мать Аннунсиаты. Ее лицо было суровым, мертвенная бледность проступала
под загорелой кожей. Казалось, за эту ночь она сразу постарела. Холодно
оглядев дочь, Руфь обратилась к Эллин:
- Ты закончила?
- Да, госпожа. Перелома нет, но громадная рана прямо на...
- Найди шаль, чтобы прикрыть разорванный рукав на время. Ральф хочет
повидать ее. Пойди с ней и подожди, а когда она вернется, уложи ее спать.
Завтра утром мы уезжаем домой, и там, - она наконец обратила взгляд на
Аннунсиату, и этот взгляд горел гневом, - там я устрою тебе порку, которой
ты заслуживаешь за эту выходку.
- Зачем вам беспокоиться, мадам? - возразила Эллин. - Я сама могу
наказать ее.
- Нет, - отказалась Руфь. - Твое наказание будет слишком мягким для
нее. Я сама возьмусь за дело. Ступай, принеси шаль.
Эллин удалилась с обеспокоенным лицом. Аннунсиата нетерпеливо ждала ее,
желая заговорить с матерью, но боясь даже встретиться с ней взглядом.
"Почему наказание Эллин будет слишком мягким? - думала она. - Эллин, похоже,
всегда считала своим долгом ворчать на меня вопреки всем". Наконец
Аннунсиата решилась взглянуть на мать, но Руфь отвела глаза и уставилась в
пол с таким задумчивым и печальным выражением, что Аннунсиата смутилась, ибо
единственным человеком в мире, которого она любила, была мать, и для девушки
мысль о том, что ее поведение огорчило мать, показалась невыносимой.
- Простите, мама, - тихо произнесла она. Руфь подняла голову, несколько
секунд внимательно всматривалась в лицо дочери и вздохнула.
- Если бы ты заранее знала о последствиях, то все равно поступила бы
так же, - это прозвучало не вопросом, а утверждением, и Аннунсиата не
нашлась, что ответить. - Все ясно - с тобой надо что-то решать.
Во рту Аннунсиаты пересохло. Она не поняла, что имеет в виду мать, и
единственное, что пришло ей в голову - мать может отослать ее на воспитание
за границу. Однако времени спрашивать не было - вернулась Эллин с шалью и
накинула ее на плечи девушки.
- Теперь иди и поговори с Ральфом, - приказала Руфь, - а потом ложись
спать. Я приготовлю тебе лекарство, Эллин принесет, его в постель.
Она повернулась и молча вышла из комнаты.

Ральф вытянулся на постели; его глаза затуманились от боли и уже
приготовленного Руфью лекарственного настоя. Мэри и Лия выправили сломанную
руку и наложили лубки; рука лежала на постели, как нечто не принадлежащее
Ральфу. На другой руке и боку оказались сильные ушибы, но больше ни одна
кость не была сломана.
Когда вошла Аннунсиата, Ральф сумел улыбнуться и проговорить:
- Подойдите поближе, кузина. Я хочу поблагодарить вас.
Аннунсиата прошла к постели под недоуменными взглядами жены Ральфа и
слуг, не понимающих; что такого она могла сделать. Гордо подняв голову,