"Шарлин Харрис. Однозначно мертв ("Вампир Билл" #9) " - читать интересную книгу автора

- Спасибо, Бобби. Возвращайся в Шривпорт.
Еще до того, как последний слог вылетел из моего рта, Бобби вылетел
через заднюю дверь. Я изучила простой белый прямоугольник и засунула его в
свою сумку. А затем встретилась глазами с Сэмом.
- Как будто тебе нужен новый враг, - сказал он, и вошел в кабинет.
Как будто мне нужен новый друг, такой как эта задница с ручками,
подумала я. Мы слишком отличаемся с Бобби, чтобы просто посмеяться над
нашими разногласиями. Я последовала за Сэмом, чтоб бросить мою сумку в
выдвижной ящик, который он держал пустым для вещей официанток. Мы не сказали
друг другу ни слова. Я отправилась на склад взять фартук. Антуан менял там
свой грязный фартук.
- Д'Эриг наткнулся на меня с полной чашкой особо едкого чили и
забрызгал меня соком, - сказал он. - Не могу больше выносить этот запах.
- Фу, - сказала я, почуяв душок. - Я тебя понимаю.
- А с мамой Сэма все в порядке?
- Да, ее уже выписали из больницы, - сказала я.
- Хорошие новости.
Пока я завязывала фартук вокруг талии, то подумала, что Антуан скажет
еще что-то, но если он и хотел, то изменил свое мнение. Он пересек зал и
стукнул в дверь кухни, Д'Эриг открыл ее изнутри и впустил его. Люди слишком
часто, заблудившись, по ошибке шли на кухню, поэтому дверь была закрыта
почти все время. Еще одна дверь из кухни выходила на задний двор, прямо к
контейнеру для мусора.
Я прошла мимо кабинета Сэма, не заглядывая туда. Он не хочет говорить
со мной, о'кей, я не буду говорить с ним. Я осознавала, что я веду себя
по-детски.
Агенты ФБР были все еще в Бон Тепсе, что не должно было удивлять меня.
Сегодня вечером они пришли в бар. Вайс и Латтеста сели в кабинку напротив
друг друга, между ними стоял кувшин пива и корзинка с корнишонами-фри, и они
сосредоточенно беседовали. А за столом рядом с ними, выглядя величественно,
прекрасно и отстраненно, сидел мой прадед Найл Бригант.
Да... этот день явно претендовал на приз как самый эксцентричный. Я
выдохнула и первой подошла обслужить стол прадеда. Он встал, когда я
приблизилась. Его светлые прямые волосы были завязаны на затылке. Он был
одет в черный костюм и белую рубашку, как всегда. Сегодня вместо жесткого
черного галстука, который он обычно носил, на нем был галстук, подаренный
мной на Рождество. Он был в красную, золотую и черную полоски, и выглядел
впечатляюще. Все, что касалось прадеда, блестело и сияло. Даже рубашка была
не просто белой, а белоснежной и накрахмаленной; а его пальто было не просто
черным - оно было как безупречные чернила. На его ботинках не было ни
пылинки, и мириады приятных морщинок на его лице оттеняли великолепие его
блестящих зеленых глаз. Его возраст становился заметнее, когда он
прищуривался. Смотреть на него было почти невыносимо. Найл обнял меня и
поцеловал в щеку.
- Кровь от крови моей, - сказал он, и я улыбнулась ему в грудь. Он был
так театрален. И он так старался казаться человеком. Я однажды видела
мельком его истинный облик, и он был действительно ослепляющим. Исходя из
того, что никто более в баре не разевал рот, глядя на него, я понимала, что
они не видят его таким же, как вижу я.
- Найл, - сказала я. - Я так рада тебя видеть.