"Роберт Харрис. Фатерланд [АИ]" - читать интересную книгу автора

- Что там у тебя? - протянул руку Котх.
Марш передал карточки. Котх, взглянув, кивнул головой.
- Мужчина, - начал Марш. - Лет шестидесяти. Уже день, как мертв.
- Представляю, как он себя чувствует. - Котх снял очки и потер глаза. -
Хорошо. Кладу на самый верх.
- Как долго?
- Должны получить ответ к утру. - Котх снова надел очки. - Чего я не
пойму, так это откуда ты знаешь, что этот человек, кем бы он ни был, был
преступником.
Марш вовсе не знал этого, но не хотел давать Котху предлог увильнуть от
обещания.
- Уж поверь мне, - сказал он.


Марш вернулся домой в одиннадцать. Дряхлый лифт не работал. На
лестнице, застеленной потертым коричневым ковром, пахло кухней - вареной
капустой и подгоревшим мясом. Проходя мимо дверей второго этажа, он
услышал, как ссорилась молодая пара, жившая под ним.
- _И ты еще можешь так говорить!_
- _Так ты же ничего не сделала! Ничего!_
Хлопнула дверь. Заплакал ребенок. Кто-то в ответ на всю мощь запустил
радио. Симфония многоквартирного дома. Когда-то это был фешенебельный дом.
Теперь же, как и для многих его обитателей, для него наступили более
тяжелые времена. Он поднялся еще на этаж и вошел в квартиру.
В комнатах было холодно, отопление, как обычно, не включено. В квартире
пять помещений: жилая комната с хорошим высоким потолком, выходящая окнами
на Ансбахерштрассе, спальня с железной койкой, небольшая ванная и совсем
крошечная кухня; еще одна комната, которой он не пользовался, была забита
вещами, оставшимися от семейной жизни. Марш так и не распаковал их за пять
лет. Его дом. Он был больше сорока четырех квадратных метров -
стандартного размера "фольксвонунг", "народной квартиры", но не намного.
До Марша здесь проживала вдова генерала люфтваффе. Она жила там с
военных лет и довела квартиру до плачевного состояния. В свой второй
выходной, ремонтируя спальню, он содрал заплесневевшие обои и обнаружил
спрятанную под ними сложенную до очень малых размеров фотографию. Портрет
в технике сепии, в размытых коричневых и кремовых тонах, изготовленный в
одной из берлинских студий и датированный 1929 годом. Семья на фоне
нарисованных деревьев и полей. Темноволосая женщина смотрит на младенца у
себя на руках. Муж горделиво выпрямился позади нее, положив руку ей на
плечо. Рядом с ним мальчик. С тех пор портрет стоит у него на каминной
доске.
Мальчик возраста Пили. Сегодня он был бы ровесником Марша.
Кто были эти люди? Как сложилась судьба у ребенка? Он несколько лет
задавал себе эти вопросы, но медлил с поиском разгадок - вопросов,
занимавших его ум, хватало и на службе. Потом, как раз накануне прошлого
Рождества, по непонятной ему самому причине - просто из-за смутного
растущего беспокойства, совпавшего с днем его рождения, не более, - он
занялся поисками ответа.
В записях домовладельца указывалось, что с 1928 по 1942 год квартира
сдавалась некоему Вайссу Якобу. Но на Якоба Вайсса не было полицейского