"Ник Харрис. Конан и цепь оборотня ("Конан") " - читать интересную книгу автора

бьющееся в судорогах чудовище и неподвижного, истерзанного страшными
когтями, окровавленного Хепата.
Конан метнулся к демону и несколько раз вонзил меч в другой глаз. Затем
медленно подошел к неподвижному телу гнома. Упав на колени, припал к груди
маленького друга. Сердце Хепата не билось. На страшных, рваных ранах уже
запеклась кровь. Рука все еще сжимала резную рукоять фамильного кинжала. А в
глазах навеки застыла боль.
Взревев, Конан бросился к содрогающемуся в последних корчах демону и
стал рубить, колоть, снова рубить его отвратительное, поросшее медвежьей
шерстью тело. Сколько времени продолжалось это безумие, киммериец не помнил.
Очнулся он, заметив в стороне королеву, пристально и печально
наблюдавшую эту сцену последней мести поверженному врагу, отнявшему дорогого
друга. Тяжело дыша, Конан медленно опустил испачканный черной кровью меч. Не
сводя сверкающих глаз с королевы, механически вытер клинок о бурую шерсть
демона и вложил в ножны.
- Я потеряла сына, - тихо сказала королева, - ты потерял друга, ради
спасения которого согласился служить мне, удовлетворяя все прихоти и
капризы.
Конан молчал, и в синих глазах его медленно закипали слезы.
- Я не должна была уступать просьбе сына сразиться с тобой... Я сама
виновна в его гибели... И в гибели твоего друга...
Рядом с телом Хепата засверкал всеми цветами радуги прозрачный горшок,
наполненный драгоценными камнями.
- Прими мой прощальный дар...
Но Конан, не обращая внимания на сверкающее сокровище, поднял
окровавленное тело друга и, бережно прижав его к груди, направился к выходу.

* * *

Увлекаемая течением лодка медленно двигалась среди темных вод
подземного озера. Конан все еще прижимал к себе холодное тело Хепата, и в
глазах его, все так же, голубыми льдинками, сверкали слезы. Только теперь он
понял, чем был для него этот маленький преданный пьяница. Хепат незаметно
избавлял Конана от одиночества. Разделял с ним радости и беды, ненавязчиво
помогал пережить неудачи и огорчения, столь частые в этом несовершенном
мире. Его почти незаметное присутствие стало чем-то обыденным, привычным,
как меч на поясе, как кинжал под рукой. А теперь Конан вновь остался один. И
горьким будет отныне его одиночество! Он припомнил, как в юности наблюдал со
скалы за встречей волка-одиночки с небольшой стаей - местным выводком,
ведомый старой волчицей...
Огромный, сильный волк, в каждом движении которого чувствовалась мощь и
необузданная природная свирепость, сохраняя поистине царское достоинство,
принимал знаки почтения от членов случайно встретившейся стаи. Первой, виляя
хвостом, подошла волчица. Обнюхав громадного чужака, шаловливо отпрыгнула,
приглашая к любовной игре. Но одиночка, которого с радостью приняла бы любая
стая, не обратил внимания на ухаживания самки. Он неподвижно стоял, пока
остальные волки - драные и облезлые - как щенята, подползали на брюхе
выразить покорность гордому великану.
Волчица вновь игриво ткнулась мокрым носом в шею чужака, который мог бы
подарить ей щенят невероятной силы и выносливости. Сделать, таким образом,