"Ник Харрис. Конан и цепь оборотня ("Конан") " - читать интересную книгу автора

Ник Харрис

Цепь оборотня

(Конан-117)

1

С усмешкою мудреца, в полной мере познавшего тщету земной жизни,
ущербный месяц наблюдал с небес за небольшим караваном, нехотя
преодолевающим выжженные солнцем пространства. По следу каравана,
принюхиваясь, кралась волчья стая.
Двенадцать голодных, матерых зверей подвывали от нетерпения. На
выжженную траву капала слюна. Запах близкой пищи призывал, забыв
осторожность, броситься вперед и вонзить клыки в теплое, парное мясо!
Упиваясь дымящейся кровью, рвать податливую плоть, торопливо глотать и снова
рвать! Но звери умели сдерживать себя, и, только заметив дрожь клочьев серой
шерсти на боках, можно было понять, чего это им стоило. А караван медленно
продвигался вперед. Две лошади и верблюд. На первой - восседал высокий,
статный воин в полном боевом доспехе. На его широком поясе висел огромный
меч в простых кожаных ножнах. Волевое, покрытое шрамами лицо и сверкающие
неожиданной синевой глаза выдавали в нем человека решительного и весьма
скорого на расправу.
Вторая лошадь несла поклажу - два притороченных по бокам тюка. На
верблюде притулился некто, почти не заметный среди горбов. В глаза бросались
спутанная борода и длинный крючковатый нос с двумя бородавками.
Усталые животные плелись шагом. Ехали, по большей части, молча, только
иногда коротышка напевал в полголоса странные, чужеземные песни, то
источающие невообразимую грусть, то расплескивающие неожиданное веселье.
Язык был и вовсе неземным: отрывистым и певучим, напоминающим грозный рокот
прибоя и тихий шелест умирающей осенней листвы.
- Конан, пора остановиться на ночлег, животные устали, - прервав песню,
сказал тот, что ехал на верблюде.
- Пожалуй... - проворчал воин, останавливая коня, - только спокойной
ночки нам не будет... Волки...
- С чего ты взял? - спросил коротышка, повертев головой.
Его звали Хепат. Был он гномом, прибившийся к людям после того, как
клан его царя Вармина уничтожили обезьянолюди. Жители злого Шадизара считали
его уродцем-карликом, фантазером и хвастуном. И частенько, угостив вином, с
усмешкой слушали хмельные, запутанные рассказы о подвигах Конана,
оруженосцем которого он себя с некоторых пор считал.
Ухмыляясь, подмигивая, и подталкивая друг друга локтями, завсегдатаи
таверны толстого Асланкариба откровенно смеялись над рассказами гнома,
считая их досужей выдумкой любителя вина и пьяных споров. Однако смех
мгновенно стихал, стоило в таверне появиться Конану. И недавние шутники
вдруг с преувеличенным вниманием начинали слушать пьяного Хепата, кивать и
поддакивать, опасливо косясь на его грозного покровителя.
Иногда гном, роняя пьяные слезы, жаловался другу на какого-нибудь не в
меру ретивого пересмешника, и киммериец без лишних слов за шкирку выбрасывал
шутника из таверны.