"Евгений Харин. Zвуки Времени " - читать интересную книгу автора

раскрытую красную книжечку. Даже не успев разобрать в ней ни одного слова,
мы сразу поняли кто он такой. Шеф повел нас к себе в
Контору, разместившуюся на втором этаже в правом крыле четырехугольника
РОВД. На его звонок дверь открыл дежурный - мужик лет сорока. "Надо
побеседовать с молодыми людьми" - уведомил его
"уполномоченный КГБ", - так значилось в телефонном справочнике.
Проходя по коридору, я успел заглянуть в помещение, куда скрылся
дежурный. Мне показалось, что там работала какая-то аппаратура. В
последствии до меня доходила молва о прослушивании телефонов в городе.
У районного начальника госбезопасности оказался довольно просторный
угловой кабинет. Посреди него стоял длинный стол для заседаний с
придвинутыми к нему стульями, а вдоль стен были расставлены дополнительные
стулья. Нам было предложено сесть на них, что давало возможность хозяину,
усевшемуся во главе стола, обозревать нас сверху донизу. Чтобы лишить его
данного преимущества я через пару минут после начала допроса попросил
пересесть за стол.
Таким образом, он уже не видел половину наших фигур и лиц, а значит,
стало легче скрывать свои подлинные мысли и чвства. Почти все время
"беседы" Сергей молчал, я попросил его об этом очень тихим шепотом,
когда мы шли позади нашего непрошенного вожатого.
В начале допроса он записал на клочке бумаги, который потом куда-то
сунул, мои анкетные данные, пообещав проверить. "Какой смысл мне врать!?" -
успокоил я его. Поинтересовался, не иностранный ли приемник. "У меня, вот
тут под стеклом, списки тех, кто собирается в ближайшие месяцы за границу.
Если что узнаю об этих людях - вычеркну!" Я прикинулся простачком, и когда
речь зашла о тематике зарубежного вещания, как бы невинно спросил: "Откуда
берутся всякие политические заключенные?" На этот слегка замаскированный
провокационный вопрос чекист ответствовал: "У нас еще довольно много
уголовных преступлений, и среди них есть некоторое количество политических".
Я ободрил его своим замечанием: "Логично". На вопрос шефа, что говорят
радиоголоса о Брежневе, я с чистой совестью поведал: "Выдающийся
политический деятель". Было видно, что сам он ничего не слушает. Еще я ему
сообщил, что "Свободу" слышно плохо, смог разобрать одну передачу. "О чем
говорили?" - навострил уши капитан госбезопасности. "Об алкоголизме в
СССР" - дальнейших вопросов не возникло, предмет известный. В общем, больше
часа играли в кошки - мышки. "Несколько лет назад в Кирове группа молодежи
создала партию в противовес коммунистической" - по его словам, некоторые из
нее были признаны психически больными. Вероятно, чекист мечтал раскрыть и у
себя подобную организацию. Позже я слышал рассказ, о том, как одного
местного парня за прослушивание иностранных передач подержали в дурдоме. По
возвращении оттуда он долго не мог придти в себя, при звуках иностранной
музыки ему становилось не по себе.
Через пару месяцев Веселков устроил на моей работе политзанятие "о
коварных методах западной пропаганды". В заключение своего шоу под гробовое
молчание испуганного зала чекист ввернул: "Нам известно, что в вашем
коллективе есть люди, слушающие иностранное радио". Меня на этом
мероприятии, конечно, не было, - передали с вопросом: "Женя, ты не шпион?" Я
работал художником в дорожном участке, на столе стоял приемник. "Такой
маленький, а "Свободу" ловит, подозрительно...". Вид у меня был несоветский:
довольно длинные волосы, бородка, рваные штаны, туристские ботинки с толстой