"Данелла Хармон. Пират в моих объятиях " - читать интересную книгу автора

Наконец она добралась до Грейт-Бич. Здесь гулял ветер. Ветер,
наполнявший его паруса, ветер, сокращавший расстояние между ними. Теперь Сэм
был с ней, далеко от нее, но с ней.
Прижав к груди руки, Мария опустилась на разбитые колени и выплакала
все свое отчаяние, весь свой страх, выплакала все свое одиночество. Она
плакала до тех пор, пока слезы не иссякли, пока образ разъяренной толпы не
исчез и не остался только тот, кого она любила.
Выплакав все слезы, Мария подняла голову и посмотрела на набегавшие на
берег волны, увенчанные гребешками пены. И тут ей снова захотелось плакать,
ибо в океане, холодном и сером, простиравшемся до самого горизонта, не было
ни паруса.

Обитателям Истхэма эта зима запомнилась надолго своими обильными
снегопадами. И еще этой зимой умер всеми любимый преподобный Трэт. Прихожане
прокопали туннели в снегу, чтобы отнести его на кладбище, все жители
Истхэма - даже индейцы пришли - стояли, печальные, у края могилы в тот
холодный зимний день, когда хоронили преподобного Трэта.
И этой же зимой морская ведьма родила ребенка. Родила в полном
одиночестве, так как тетя Хелен не смогла пройти через снежные заносы, чтобы
побыть с племянницей, а ближайший сосед жил в двух милях от Марии. Только
Ганнер, лежавший у очага, находился с ней рядом, когда она дала жизнь
маленькому Чарлзу. В то холодное утро снег завалил соломенную крышу ее
хижины, а за окном, завывая, гулял ветер, раскачивавший шаткие ставни. И
верный Ганнер слышал крики Марии, а затем ее счастливый плач, когда она
наконец увидела крошечное личико и мягкие вьющиеся волосенки, такие же
черные, как у отца маленького Чарлза.
Сэм... Мария постоянно думала о нем. Сидя у огня, она вспоминала тепло
его любви, вспоминала прикосновения его рук, его ласки... А ветер свистел и
завывал за стенами жалкой, затерявшейся в дюнах хижине, ставшей домом Марии.
В такие дни она особенно остро ощущала свое одиночество.
Но Мария постепенно привыкла к одиночеству, и когда тетя Хелен, давно
простившая племянницу, навещала ее, она говорила, что предпочитает
одиночество, предпочитает жить среди продуваемых ветрами дюн. Здесь она
могла часами ходить по берегу и смотреть на море; здесь можно было постоянно
наблюдать за океанскими просторами, даже сидя у окна своей лачуги. Мария не
нуждалась в людях, ей нужен был лишь Сэм, и здесь, у моря, она чувствовала
себя рядом с ним, а потому не страдала от одиночества.
Ноги Марии не было в Истхэме с того ужасного дня, когда ее выгнали из
города. Правда, ей разрешили доходить до городской окраины, где она
продавала свои чудесные одеяла и покупала провизию. И нередко самые смелые
навещали Марию в ее хижине, построенной с помощью друзей-индейцев. Искусная
врачевательница, Мария могла избавить от множества хворей. Она была
самостоятельной и независимой; те, кто видел ее на вершине отвесной скалы -
там Мария могла стоять часами, глядя вдаль, - считали, что она немного не в
себе. И только тетя Хелен знала, почему Мария бродит среди дюн и взбирается
на скалы, почему постоянно смотрит туда, где море сливается с небом.
Но последние две недели Мария не ходила дальше собственной двери.
Маленький Чарлз требовал к себе все ее внимание. Хотя Мария умела лечить
лихорадку, вправлять вывихи, готовить лекарственные отвары, лечившие от
бесплодия, она не могла заставить ребенка перестать плакать хоть ненадолго,