"Стивен Хантер. Мастер-снайпер" - читать интересную книгу автора

проницательности. Охрана была не добрее, она была просто равнодушной. В
отличие от восточных свиней эти парни были равнодушными и профессиональными.
Они больше гордились своей формой, держались прямее и были более
чистоплотны. Дрянь, но дрянь с гордостью; высшая форма дряни.
На Востоке охранники были ужасны. Это была зловещая, невероятная
фабрика смерти, даже сейчас вторгавшаяся в его ночные кошмары. Там
занимались уничтожением на промышленной основе. По ночам от сжигания тысяч
трупов небо наверху мерцало оранжевым заревом. Там ты дышал своими братьями.
И если тебя не отбирали в первые же минуты, то тебе грозило быть испеченным
в собственном дерьме. Ты был Untermensch, недочеловек. Шмулю пришлось
выживать в том месте более полутора лет, и то, что он выжил, лишь наполовину
можно отнести на счет удачи.
Он освоил правила выживания естественным путем, без предварительной
подготовки. В те времена, которые он мысленно называл "раньше", ему не
требовались для жизни особые физические усилия. Шмуль был типичным
литератором, его переполняли слова и идеи, он сочинял стихи и верил в то,
что в один прекрасный день напишет роман. Он писал смелые заметки в "Nasz
Przeglad"*, самую влиятельную варшавскую еврейскую газету. Дружил с
настоящими талантами - Менделем Элькиным, Перецом Хиршбейном, радикальным
сионистским поэтом Ури Цви Гринбергом, Мелекном Равичем... Это были
замечательные ребята, интересные собеседники, весельчаки, любители женщин,
но сейчас все они скорее всего уже мертвы.
______________
* "Наше обозрение" (польск.).

Шмуль не думал о литературе с 1939 года. Он очень редко вспоминал о том
времени, которое называлось "раньше", так как знал, что это первый признак
капитуляции. У него оставалось только "теперь", "сегодня". Возможно,
существовало еще и "завтра", но в этом никогда нельзя быть уверенным. Однако
по крайней мере в одном вопросе он продолжал придерживаться своих
литературных привычек: он упорно стремился разглядеть суть вещей. И вот уже
несколько дней, с того самого момента как он сюда попал, это новое место
приводило его в недоумение.

* * *

Их привезли сюда на грузовиках, что уже само по себе вызывало
удивление, так как немцы предпочитали гнать евреев через леса стадом, а если
при этом некоторые или даже многие умирали - что ж, это было досадно. Но тут
вопреки обыкновению они уже несколько часов тряслись в холодной темноте
грузовика, и Шмуль терпеливо сидел, сбившись в кучу вместе с остальными,
пока машина наконец не остановилась и не открылся брезент, закрывающий
задник кузова.
- Выходим, евреи, приехали! Быстренько, ребята, быстренько!
Они высыпали на снежное сверкание. Шмуль, заморгав от окружающей
белизны, тут же заметил, что это не концентрационный лагерь. Он не знал, как
по-немецки называется то, что лежало у него перед глазами: уединенное лесное
поселение, за колючей проволокой стоят стеной покрытые снегом ели и сосны, а
внутри огороженной территории три или четыре низеньких деревянных строения
расположились вокруг одного большого, бетонного. Ни собак, ни сторожевых