"Стивен Хантер. За день до полуночи" - читать интересную книгу автора

двадцать пять лишнего веса. Надо заниматься зарядкой, следить за едой и
выпивкой. В одну прекрасную ночь тебя покинут силы, и что тогда?
Григорий вытерся, почистил зубы, брызнул на себя одеколоном (любил, чтобы
от него хорошо пахло), причесал мокрые волосы и быстренько облачился в
мешковатый синий костюм, которому предстояло быть выглаженным либо перед концом
этого столетия, либо перед концом света - в зависимости от того, что наступит
быстрее. Завязывая шнурки черных туфель, он подумал, что было бы просто
замечательно когда-нибудь почистить их. Носил их Григорий уже семь лет, они
слегка потрескались, зато были очень удобны.
Молли снова зафыркала во сне, как большое африканское животное, вольготно
развалившееся в грязи. Без макияжа на нее было страшно смотреть, но в темноте,
когда Григорий, словно буйвол, с воплями скакал на ней, это его не волновало.
При утреннем свете
Молли представлялась олицетворением его поганой жизни.
Григорием овладел приступ меланхолии.
Сегодня ему предстоял малоприятный день. Начать с того, что этот
вундеркинд Климов, заместитель резидента, назначил на утро совещание - в
последнее время Климов стал просто невыносим. Затем Григорию предстояло забрать
донесение от важного и загадочного агента по кличке УСвиная отбивнаяФ в
торговом центре в Мэриленде, что было процедурой опасной и утомительной,
требующей немалого напряжения. А далее и того хуже: сегодня ночью он дежурил в
центре связи, что означало сон на раскладушке в подвале посольства, который по
традиции назывался УВинным погребомФ, и контроль за работой дешифрующей
аппаратуры в случае поступления каких-либо срочных, совершенно секретных
шифровок из Москвы. Честно говоря, американцы в Агентстве национальной
безопасности в Форт-Миде, штат Мэриленд, расшифруют их быстрее, чем он. Так что
проще было бы позвонить им, попросив продиктовать содержание шифровки. Подобные
дежурства, выпадавшие примерно раз в месяц, составляли худшие моменты его
жизни, поскольку разрушали ее целостную систему, основанную на стабильном
десятичасовом сне и легкой дреме после обеда.
Беспокоило Григория и нечто, вслух еще никем не высказанное, но уже
проявляющееся. Заключалось это нечто в том, что в посольстве над ним нависла
угроза. В последнее время поток добываемой им информации все мельчал и мельчал.
Если раньше он обслуживал девять женщин и жизнь его была феноменальным образцом
четкого графика и физических возможностей, то сейчас эта деятельность
замедлилась, он терял связи. На сцену вышли молодые мужчины, презиравшие
Григория. Они признавали только агента по кличке УСвиная отбивнаяФ, а выходил
на него именно Григорий.
Климову, этому проклятому Климову, было двадцать восемь лет. Двадцать
восемь! Насквозь прожигающие, злые глаза, поразительная энергия и
работоспособность. Истинный фанатик и, без сомнения, любимчик системы. Двигал
его дядя, влиятельный человек. Арбатов ненавидел Климова почти так же сильно,
как и боялся. Он чувствовал себя открытой, беззащитной мишенью, так как в их
подразделении ему единственному было за сорок. И работал он здесь гораздо
дольше других.
Можно сказать, что мое время кончилось, подумал Григорий.
Молли разлепила левый глаз, потом правый.
- Ты еще здесь, Григорий? Боже, ты же опоздал.
- Извини, дорогая.
Она рассмеялась, но внезапно смех сменился раздражением.