"Элизабет Хэнд. Француз (На основе телесериала Криса Картера "Тысячелетие") [D]" - читать интересную книгу автора

танцы. Несколько па - влево, несколько па - вправо. Белье - на пол, ты -
на выход. Все - можно отдохнуть. Между тобой и клиентами - стекло. Стекло
- гарант того, что с тобой ничего не случится. Правда, очень хрупкий
гарант.
Всякое бывало. Попадались сумасшедшие. Вон год назад девочку кислотой
облили на выходе - переспать отказалась. А он возьми ii обидься. Ему-то
что, не поймали, а она через месяц загнулась от боли. У каждой здесь своя
судьба, о которой лучше и не распространяться.
Конечно, и у Пандемии в реальной жизни совсем иное имя. Нейтральное,
порядочное. Не такое, как здесь. Пандемия, эпидемия, стихия. Выбрала она
его, конечно, неслучайно. И отнюдь не из-за бешеного темперамента.
Напротив, темперамент в данном случае - так себе. Достаточно посмотреть,
как она двигается. Пластики ноль, зато фигурой бог не обидел. Фигура - о!
Пандемия - это еще и бедствие. Катастрофа...
Впрочем, катастрофа случится, если она не появится вовремя на сцене.
Сэмми этого очень не любит.
Вторник быстро натянула черную набедренную повязку. Две тряпочки - и
ты готова к профессиональным подвигам. Она скользнула к большому зеркалу в
дешевой раме, висевшему около двери на сцену. Музыкальная композиция про
когти длиной в девять дюймов уже закончилась, и по трансляции загрохотали
вступительные аккорды к песне "Более человек, чем человек" - группы "Белый
Зомби", и взъерошив пальцами густые волосы, Вторник уверенно провела по
губам светло-вишневой помадой, подкрасила глаза. Затем одарила зеркало
недовольной гримасой и прошла на сцену. Пора и помучиться.
Девушки называли это помещение "клеткой". Площадка приблизительно
двадцать на двадцать шагов, залитая ослепительным светом цветных
прожекторов. Свет мог неожиданно сгуститься до фиолетового или густого
красного, цвета тлеющих углей или же, наоборот, серебристо-белого. По
периметру клетки - небольшие окошки, сквозь которые угадывались смутные
фигуры мужчин, стоявших или сидевших в темных кабинках. Они смотрели на
девушек тусклыми, ничего не выражающими глазами. Да и к чему эмоции, когда
рука каждого ритмично поигрывала в собственном паху, с трудом оттягивая
миг короткого удовольствия.
Вторник пантерой выскочила вперед, оттеснив других танцовщиц. Слабая
вспышка внимания - невидимые зрители на мгновение сфокусировали на ней
свое второе "я": новая девица! Прикрыв глаза и соблазнительно облизывая
губы, перебирая пальцами пряди волос, она поворачивалась то к одному, то к
другому окну, чтобы зрители могли рассмотреть ее высокую грудь, тугой
гладкий живот, мелькавшие под повязкой ягодицы. Рассмотреть и оценить.
Похоже, действительно оценили.
То тут, то там сквозь мутный блеск черного стекла ей удавалось
разглядеть чей-то рот в еле слышном крике; ладонь, прижатую к окну;
вытаращенные глаза в момент абсолютного наслаждения. Все, как обычно.
Извиваясь, она профессионально поглаживала себя, старательно изображая
приближение экстаза.
Тонкие пальцы, задержавшись на кружеве бюстгальтера, дрожали. Сама
невинность. Господа, я здесь случайно, я в первый раз... Она меняла роли,
подстраиваясь под ритм и настроение клиентов. Закон заведения гласит:
угоди каждому так, как он хочет! И она угождала.
Прямо перед ней было одно из окон. За ним маячила знакомая сутулая