"Кнут Гамсун. Местечко Сегельфосс " - читать интересную книгу автора

Хольменгро, орудует мешками и тяжелой кладью, неуклюжий замараха, в сапогах
с голенищами и в исландской куртке. Ни до чего порядочного он не
дослужился - куда там! - и семья его, как и раньше, едва-едва перебивается.
Так-то плохо складывается жизнь для одних. Ларс же Мануэльсен - тот,
запретив, достиг ступеней высоких, он рос вместе с местечком, с самим
Сегельфоссом, он отец Л. Лассена, знаменитого пастора на юге, ученого и
кандидата в епископы, и отец Юлия, того самого, что держит гостиницу Ларсена
на набережной. Давердана тоже его дочь, она замужем за пристанским
конторщиком, и огненно-рыжие волосы придают ей необыкновенно страстный вид.
Так что семья Ларса Мануэльсена очень возвысилась, сам он тоже уже давно
самостоятельный хозяин, и никто не видал его в Буа без денег. Так-то вот
складывается жизнь для других. Рыжая борода Ларса Мануэльсена поредела и
поседела, волосы совсем вылезли, но сын его Л. Ларсен прислал ему парик, и
Ларс носит его постоянно. Если он ходит в буйволовой куртке с двумя рядами
пуговиц и пальцем не притронется к работе, так это оттого, что ему не
нужно, - настолько поправились его обстоятельства.
За последнее время Ларс ни от кого уже не слышит ничего обидного, но,
разумеется, случается, что его бывшие товарищи и собратья по каторжному
житью на нашей грешной земле и скажут ему что-нибудь вроде того, чтобы:
- Не понимаю я, на что ты живешь, Ларс, ежели не крадешь?
Тогда Ларс Мануэльсен сплюнет, помедлит немножко и ответит:
- А я тебе - скажет - что-нибудь должен?
- Нет, что ты! А жалко, что не должен!
- Тогда я заплатил бы, - скажет Ларс.
Доходы Ларса Мануэльсена были вполне натуральные. Например, разве мог
человек, имея таких важных детей, пойти работать на других? Конечно, нет. Но
когда Юлий открыл гостиницу и стал принимать постояльцев, то, само собой
разумеется, старик-отец был привлечен к делу. Иначе, кто бы стал таскать
сундуки и чемоданы с пристани и обратно? По первоначалу Ларс Мануэльсен был
скромен и зарабатывал мало, но в последнее время доходы его возросли,
частенько стали приезжать шкипера, прасолы, скупавшие убойный скот для
городов, а то заглянет фотограф или какой-нибудь корреспондент
иллюстрированной газеты, а тут появился даже коммивояжер с образчиками в
ручном саквояже. А это все были щедрые и приятные постояльцы, видавшие свет
и не жалевшие выбросить монетку в двадцать пять эре за то, чтоб их багаж
снес отец знаменитости. Про Оле Иогана, стоявшего тут же, никто ничего не
знал, про Ларса же Мануэльсена всем было известно, кто он такой, да он и сам
это знал и не таил про себя.
- Нет, они ждут не рыбачью лодку и не парусную шхуну, - говорит Ларс
Мануэльсен.- Ветра нет.
- Да, ветра нет. Разве что послали гребную лодку за приезжими гостями?
Оба обдумывают это, но находят невозможным, смешным. Нет, у старика
Пера из Буа и у Теодора из Буа не бывает гостей. Вот если бы человек стоял
на сигнальном холме господина Хольменгро...
Потому что господин Хольменгро все еще был великим человеком, и о нем
всегда вспоминали прежде всех. Правда, несколько лет тому назад у него было
много потерь, убытки, да и потом тоже у него было много потерь, но что
значат одна - две потери для того, кто может с ними справиться? Ведь рожь и
пшеница нынче, как прежде, прибывали в Сегельфосс из Америки и с Черного
моря на больших пароходах и покидали Сегельфосс перемолотые в муку,