"Колесо превращений" - читать интересную книгу автора (Петри Николай)

Глава 9 ДЕВА ТОНКОГО ДЫХАНИЯ

Вечерний сеанс лечения оказался для Аваддона знаменательным. Когда чародей вошел в одрину князя, Годомысл стоял у оконного витража, опираясь на плечо Ярила-кудесника! Лицо князя светилось непередаваемым восторгом.

— Поистине ты сказочный лекарь! — Голос князя так и звенел от переполнявших его чувств. — Сознаюсь, что не поверил я тебе вначале. За что готов повиниться!

— Что вы, князь Годомысл, моя заслуга лишь в том, что я смог пробудить силы в вашем организме, все остальное сделал несокрушимый дух воина!

Аваддон сам был несколько обескуражен поворотом событий. Он никак не мог предположить, что князь пойдет на поправку столь стремительно! Совсем не этого хотелось чародею. Однако вида он не подал.

— Я тоже готов признать за вами великие знания целителя! — Аваддону было непривычно слышать голос кудесника, который все эти дни безмолвной статуей безотлучно находился при князе. — Я благодарю вас за князя и прошу вашего согласия величать вас «кудесник-целитель»! Этого звания даже я — в мои большие годы — не заслужил еще!

С этими словами Ярил повесил на шею Аваддону, склонившему свою голову, небольшой амулет в виде двойной стрелы. Слова Ярила были искренни. И у чародея где-то в глубине его непроницаемо-черной и погрязшей в пороках души шевельнулось некое подобие доброго чувства к нему. Аваддон даже испытал легкий укор совести, потому что он уже решил участь Ярила и приговорил его своим судом… Но чувство раскаяния посетило его на столь короткий миг, что он едва заметил его и… сразу же благополучно о нем забыл.

— Я тронут вашей заботой, князь. Но должен напомнить, что лечение не закончено и вставать вам еще рано.

— Ладно-ладно, кудесник-целитель. Я и сам вижу, что рано, — ноги-то с непривычки совсем не держат… — Годомысл позволил уложить себя на мягкие покрывала, и Аваддон приступил к своим обычным обязанностям.

Выполняя привычные процедуры, чародей бросал короткие, незаметные взгляды на кудесника и смаковал подробности своей будущей расправы над ним. А Ярил, утратив свою постоянную подозрительность, сидел рядом с Годомыслом со счастливой улыбкой на устах и о чем-то мечтал, полузакрыв глаза. У Аваддона даже появилось желание прямо сейчас, пользуясь удобным случаем, воздействовать на князя, но он вовремя одумался: а вдруг этот хитрый старик устроил ему коварную ловушку?..

…Вечера Кальконис ожидал с понятным содроганием: сегодняшний день никак нельзя было считать для него удачным, а здесь еще вспомнилась Мерзкая Нечисть, пахнущая как стадо дохлых коров. А уж то, что осталось на полу от ночного гостя после его исчезновения, — бр-р-р! — пришлось убирать сэру Лионелю! А потом — Флората…

Аваддон, видя состояние своего незадачливого «компаньона» и понимая причину его терзаний, счел нужным успокоить:

— Не переживайте так, сэр Лионель, сегодняшний гость, а точнее, гостья, понравится вам обязательно!

Кальконис недоверчиво посмотрел на чародея. Если маг так говорит, то, возможно, вечером он призовет из мира теней создание, в десятки раз мерзопакостней, чем Нечисть, потому что чувство юмора у мага значительно отличается от юмора обыкновенных людей!

— Вы, магистр, видимо, смеетесь надо мной! Разве может явиться из мира теней создание, которое мне понравится?

— Может, уважаемый философ, может! И в этом вы убедитесь через несколько минут.

Кальконис на всякий случай забился в самый дальний угол их общей с чародеем опочивальни и стал со страхом наблюдать за манипуляциями чародея. Процесс вызывания был ему уже знаком, и он с нетерпением ждал финала…

— О, Дева Тонкого Дыхания, приди в мир людей — тебя вызывает Аваддон, ученик и верный адепт несокрушимого во времени Малаха Га-Мавета! — Голос чародея трепетал, словно кленовый лист под осенним ветром.

В центре комнаты произошло какое-то движение, неожиданно пахнуло сыростью и плесенью. Пламя свечей заколебалось и погасло. Кальконис дрожащей рукой поспешил зажечь их снова, каждую секунду ожидая внезапного нападения, — в краткий миг перед наступлением мрака он успел заметить, как в комнате что-то зашевелилось. Но свечи не хотели гореть, а шум от середины комнаты стал перемещаться к Лионелю. Этого Кальконис уже не мог перенести, и в его горле стал зарождаться вопль, от которого — если он вырвется наружу — проснется весь княжеский двор! В этот критический миг свечи вдруг вспыхнули сами, и Кальконис сразу увидел и ухмыляющегося Аваддона и… Деву Тонкого Дыхания. О-о-о, это творение загробного мира отличалось от Мерзкой Нечисти по всем статьям! Кальконису — как настоящему ценителю изящных искусств — это стало понятно с первого взгляда.

Тонкодыханная Дева выглядела вполне аппетитно, несмотря на почти полную ее прозрачность! Похоже, сегодняшняя ночь обещает быть спокойной…

— Дева Тонкого Дыхания, — заговорил Аваддон, — я вызвал тебя, чтобы ты охраняла меня, пока я буду в стране твоего народа! Никто не войдет и никто не выйдет из этой комнаты до рассвета!

— И даже этот красавчик, который мне подмигивает? — Тембр голоса Девы был где-то приятен… где-то…

— А этот — особенно! — ответил чародей и стал укладываться спать.

— И не подмигивал я никому, — возмутился Кальконис. — С какой стати я буду с ней перемигиваться! Вот еще!!

Аваддон только ухмыльнулся в ответ на реплику философа и сказал, укрываясь с головой:

— Ну ладно, веселитесь — только сначала свечи задуйте. А у меня дела…

— Постойте, постойте, магистр, — затараторил Кальконис, не до конца осознав намеки коварного чародея, — о каком таком веселье вы говорите?..

Но Аваддон уже спал, а вот Дева Тонкого Дыхания…

— Ну что, красавчик, времени у нас предостаточно, так что давай ухаживай за мной.

— Да с какой стати! — возмутился Кальконис: дыхание у Девы не было таким уж тонким. Скорее наоборот. — Не собираюсь я за вами ухаживать. Мне спать надо!

— Ну, нет, аппетитный кусочек человеческой плоти, спать ты не будешь! Нам здесь до утра охранять велено. Понял, мешок с костями? — Голос Девы звучал теперь совсем иначе.

— А вы не обзывайтесь! — храбро сказал Кальконис и съежился под взглядом Девы.

— Да что ты, сладкий мой, и в мыслях не было! Это я так, любя… Вот сейчас свечки задуем и…

— Не надо гасить свечи! — пропищал Кальконис, сраженный мыслью о том, что ему придется провести ночь в полной темноте рядом с этой…

— Надо, кусочек ты мой сладкий, кровушкой напоенный, хозяин приказал.

— Аваддон мне не хозяин! — Кальконис пытался из последних сил отстоять свою независимость. — Я свободный человек!..

— Конечно, вот мы свободно и проведем эту ночь…

Кальконис и рта открыть не успел, а свечи уже погасли, и он физически ощутил, что тьма наваливается на него. А может, это была и не тьма вовсе?..

В который раз утро явилось для Калькониса избавлением. Он бревноподобно лежал на полу и чувствовал себя совершенно опустошенным. Дева Тонкого Дыхания не дала ему уснуть ни на минуту. Кальконис так устал, что даже не заметил ее исчезновения при первых проблесках зари. Ему хотелось лишь одного — хоть час, хоть полчаса забыться сном, чтобы самую малость восстановить совершенно подорванное здоровье.

Но и этому скромному желанию философа не суждено было осуществиться. Едва он смежил веки и отдался во власть бога сна Морфея, как кто-то бесцеремонно толкнул его в бок. Кальконис вздрогнул и проснулся.

— Вставайте, сэр Лионель, — сказал Аваддон, и его лицо расплылось в широкой улыбке, — Что это с вами?

— Где?! — похолодел от ужаса мгновенно проснувшийся Кальконис.

— Что у вас с головой?

— Голова у меня просто раскалывается… — пожаловался философ.

— Да нет, с волосами у вас что?!

Кальконис кинулся к зеркалу, лежащему в одном из ларцов чародея. Достал его трясущимися руками и с опаской взглянул на себя. Проклятая Дева! Она сотворила с его волосами что-то ужасное! Вся голова сэра Лионеля была покрыта тонюсенькими косичками, сплетенными из его дивной красоты длинных волос! О-о-о, это была для красавца Калькониса настоящая трагедия! Однако бессердечный Аваддон даже не позволил философу вдоволь настрадаться над утраченной красотой…

— Пошевеливайтесь, Кальконис. С минуту на минуту начнется…

— Что «начнется»? — недоумевал философ. Аваддон подозвал Калькониса к себе и тихо сказал ему на ухо:

— Сегодня ночью я собрал хорошую ватагу из разбойников всех мастей. И скоро они будут здесь.

— В крепости?! — похолодел Кальконис.

— Да нет же, — воскликнул Аваддон, — в лесу! Я покончу с кудесником их руками, и на меня не упадет даже тень подозрения!

— Как же так, магистр, ведь вы не покидали спальни всю ночь! удивился философ.

— Разумеется! Я собрал все эти отбросы общества благодаря универсальному свойству тонкого мира притягивать себе подобное. Мне было достаточно провести там несколько мгновений, и вокруг меня уже роились оболочки спящих разбойников. Потом я внушил им кое-что, они сразу же вернулись в свои тела и отправились в путь. Надеюсь, все уже добрались сюда и разыскивают кудесника.

— Что же вы им внушили?

— Я вложил в их пустые головы мысль, что Ярил где-то у себя в ските хранит драгоценности из тайной казны князя Годомысла!

Едва он произнес эту фразу, как до них снаружи донеслись звуки боевого рога. Через минуту на улице послышались топот, крики, бряцание оружия.

— Началось! — удовлетворенно произнес Аваддон и стал собираться к князю. Ничего, что еще рано, — боевой рог уже разбудил весь двор!