"Дэшил Хэммет. Большой налет ("Оперативник агенства 'Континентал'")" - читать интересную книгу автора

людей этого типа. Его стихия - непосредственное действие... не
планирование. Он провел несколько крупных налетов, но мне всегда мерещился
за ними еще чей-то ум.
Я не мог с ним препираться. Если Старик говорил, что дело обстоит так,
то так оно скорее всего и обстояло; он был из тех осмотрительных, которые
увидят ливень за окном и скажут: "Кажется, дождик пошел", чтобы не
ошибиться: а вдруг кто-то льет воду с крыши.
- И кто же этот архиум? - спросил я.
- Вероятно, вы это узнаете раньше меня, - сказал он с милостивой
улыбкой.
Я вернулся в суд и помогал варить арестованных в масле часов до
восьми - когда голод напомнил мне, что я не ел с утра. Я исправил эту
оплошность, а потом отправился к Ларою - не спеша, чтобы ходьба не мешала
пищеварению. У Лароя я провел три четверти часа и никого особенно
интересного не увидел. Кое-кто из посетителей был мне знаком, но они не
выразили желания общаться - в преступном мире точить лясы с сыщиком сразу
после дела не полезно для здоровья.
Ничего тут не добившись, я перешел к Итальянцу Хили - в соседний
притон. Приняли меня так же - дали столик и оставили одного. Оркестр у Хили
играл "Не обманывай" и те, кому хотелось размяться, упражнялись на
площадке. Среди танцоров я увидел Джека Конихана, руки его были заняты
крупной смуглой девицей с приятным, грубо вылепленным лицом.
Джек, высокий стройный парень двадцати трех или двадцати четырех лет,
прибился к нашему агентству месяц назад. Эта служба была у него первой, да
и ее бы не было, но отец Джека решил, что если сынок хочет погреть руки в
семейной кассе, то должен расстаться с мыслью, будто продравшись через
университет, он натрудился уже на всю жизнь. И Джек поступил в
"Континентал". Он решил, что сыск - забавное дело. Правда, он скорее
схватил бы не того человека, чем надел бы не тот галстук, но, в общем,
обнаружил неплохие задатки ищейки. Симпатичный малый, вполне мускулистый,
несмотря на худобу, с приглаженными волосами, лицом джентльмена и повадками
джентльмена, смелый, скорый на руку и с быстрым умом, бесшабашно веселый -
впрочем, это по причине молодости. Конечно, в голове у него гулял ветер, и
его надо было окорачивать, но в работе я предпочел бы его многим нашим
ветеранам.
Прошло полчаса, ничего интересного.
Потом с улицы вошел парень - невысокий, развязный, в очень отутюженных
брюках, очень начищенных ботинках, с наглым землисто-смуглым лицом
характерного склада. Это он попался мне навстречу на Бродвее после того,
как пришили Бино.
Откинувшись на стуле, чтобы широкополая дамская шляпа заслонила от
него мое лицо, я увидел, как молодой армянин прошел между столиков в
дальний угол, где сидели трое мужчин. Он что-то небрежно сказал им - с
десяток слов, наверное, - и перешел к другому столику, где сидел в
одиночестве курносый брюнет. Он уселся напротив курносого, бросил ему
несколько слов, с ухмылкой ответил на его вопросы и заказал выпивку.
Опорожнив стакан, пошел через весь зал - сообщить что-то худому человеку с
ястребиным лицом - и удалился из ресторана. Я вышел следом, миновав столик,
где сидел со своей девушкой Джек, и переглянулся с ним. Молодой армянин
отошел уже на полквартала. Джек нагнал меня, обогнал. С сигаретой в зубах я