"Эдмунд Гамильтон. Арфистки Титана" - читать интересную книгу автора

страх и чувство боли.
Было темно. Разве может быть так темно в "Комете"?
Откуда-то издалека его окликнули:
- Саймон, открой глаза!
Глаза?
И снова этот глухой страх. Его разум оглох, отказывается
функционировать, а пульсация насоса с раствором исчезла.
"Насос, - подумал Саймон. - Он остановился, я умираю!"
Надо позвать на помощь. Один раз так случилось, и Курт спас его. Он
крикнул:
- Куртис! Насос остановился!
Голос был не его и звучал как-то странно.
- Я здесь, Саймон. Открой глаза.
При этой вторичной команде так долго бездействующие реле включились в
мозгу Саймона. Без участия сознательной воли он поднял веки. Веки чьи-то,
конечно же, не его! У него уже столько лет не было никаких век.
Он видел.
Как и слух, зрение было туманное, неясное. Знакомая лаборатория как
бы плавала в движущемся тумане. Фигура Курта, Отто, над ними громадная
масса Грэга, и кто-то незнакомый... нет, не незнакомый: Саймон вспомнил
его имя - Харкер.
Это имя включило цепную реакцию, и он вспомнил все. Память вернулась
к нему резко, ударила его, разодрала, он почувствовал страх, физическую
тревогу, потом беспорядочные удары сердца, болезненное сокращение основных
нервных узлов тела.
- Подними руку, Саймон. Подними правую руку.
Голос Курта звучал напряженно, и Саймон понял: Курт боится, что
операция прошла неудачно.
Неуверенно, как ребенок, еще не научившийся координировать движения,
Саймон поднял правую руку, а потом левую. Он долго смотрел на них и
медленно уронил. Капли соленой влаги защипали ему глаза, и он узнал слезы.
- Все хорошо, - сказал Курт, еще не вполне успокоившись. Он помог
Саймону поднять голову и поднес к его губам стакан. - Можешь пить? Это
рассеет туман и придаст тебе силы.
Саймон пил, и его восхищал сам процесс питья. Снадобье боролось с
эффектами анестезии. Зрение и слух прояснились, он мог контролировать свой
разум. Некоторое время он не двигался, привыкая к почти забытым ощущениям
тела.
Мелочи. Свежесть простыней, прикасающихся к телу, тепло, воспоминание
о сне. Он вздохнул, и это тоже было чудесно.
- Дай мне руку, Куртис. Я попробую встать.
Курт встал с одной стороны. Отто с другой, чтобы поддержать Саймона.
И Саймон Райт в теле Джона Кеога, встал со стола и стоял - новый,
новорожденный человек.
Харкер, стоящий в дверях, потерял сознание.
Саймон смотрел на него, на крепкого сильного человека, с
побледневшим, болезненным лицом, лежавшего на полу, и пробормотал с
оттенком совершенно человеческой жалости:
- Я ему говорил, что это будет нелегко.
Он не думал, что это ужасно трудно.