"Лорел Гамильтон. Ласка сумрака ("Мередит Джентри" #2) " - читать интересную книгу автора

комнату просочился Дойл и закрыл за собой дверь так же беззвучно, как и
открыл ее. Я никогда не понимала, как ему это удается. Когда я открываю
дверь, без звука обойтись не получается. Но Дойл, когда хочет, двигается
будто наползающий мрак - беззвучно, невесомо, неощутимо - пока не заметишь
вдруг, что свет исчез и ты в темноте, один на один с чем-то невидимым. Его
называли Мраком Королевы или просто Мраком. Королева могла сказать: "Где мой
Мрак? Позовите моего Мрака", и это означало, что вскоре кто-то лишится крови
или жизни. Но теперь, как ни странно, он мой Мрак.
У Никки кожа коричневая, а вот Дойл действительно черный. Не чернотой
человеческой кожи, но полнейшим мраком полуночного неба. Он не терялся в
затемненной комнате, поскольку был еще темнее, чем тени от лунного света, и
как тень он плавно двигался ко мне. Черные джинсы и тенниска облегали его
тело словно вторая кожа. Я никогда не видела на нем другого цвета, за
исключением драгоценностей и клинков. Даже наплечная кобура и пистолету него
были черными.
Я отстранилась от окна и выпрямилась, когда он плавно двинулся ко мне.
Остановился он у изножья громадной кровати, так как здесь едва хватало
места, чтобы протиснуться между кроватью и дверью шкафа. Просто видеть, как
Дойл скользнул вдоль стены, не коснувшись кровати, - уже производило
впечатление. Он выше меня больше чем на фут* и тяжелее, наверное, на сотню
фунтов**, в основном мускулов. Но я стукнулась об эту кровать уже с
полдюжины раз, если не больше. Он же просочился сквозь узкое место так, как
будто это каждый может.
______________
* 1 фут - 30,48 см.
** 1 фунт - примерно 0,45 кг.

Кровать занимала большую часть спальни, так что, когда Дойл до меня
добрался, нам пришлось стоять почти вплотную. Он умудрился сохранить
небольшое расстояние между мной и собой, так что не соприкасалась даже наша
одежда. Это была искусственно поддерживаемая дистанция. Было бы намного
проще коснуться друг друга, и сам факт, что он прилагал столько усилий,
чтобы не дотронуться до меня, усиливал неловкость ситуации. Мне это было
неприятно, но я перестала спорить с Дойлом на эту тему. На мои вопросы он
отвечал лишь: "Мне хочется с тобой особых отношений. Не хочу быть одним из
многих". Сперва это казалось мне возвышенным, потом стало раздражать. Здесь,
около окна, свет был ярче, и видны были изящные очертания его лепных скул,
чуть слишком заостренный подбородок, изогнутые острия ушей и серебристые
отблески серег, обрамлявших всю линию ушной раковины, вплоть до маленьких
колечек, вдетых в верхушку уха на самом заостренном кончике. Лишь эти уши
выдавали, что он был такой же смешанной крови, как я или Никка. Дойл вполне
мог скрывать уши под длинными волосами, но почти никогда не делал этого. Его
волосы цвета воронова крыла были, как обычно, стянуты в тугую косу, что при
взгляде спереди создавало впечатление короткой стрижки, но конец косы
доходил до лодыжек.
Он прошептал:
- Я что-то слышал.
Его голос был, как всегда, низок и тягуч - густой медвяный ликер,
только для уха, а не для языка.
Я внимательно посмотрела на него.