"Дональд Гамильтон. Палачи" - читать интересную книгу автора

разместилось лишь пятеро привилегированных пассажиров. Четверым хотелось
поспать, пятому - поглядеть очередной телевизионный шедевр. Кажется,
"Рабыню динозавра". Шедевр пришлось поневоле созерцать всем вместе. Это и
зовется демократией.
После промежуточной и весьма недолгой посадки в Глазго, где лил обломный
ливень, мы устремились на север, к Бергену. Аэродромный автобус довез меня
до Hotel Norge1 ? под неутихающим дождем. Я отметился у портье и прочитал
дожидавшееся письмо. После дневного отдыха, освежившего меня и закалившего
перед вылазкой в неприветливую климатическую зону, предстояло рыскать по
городу, выискивая ресторан, именовавшийся Tracteurstedet, а уж этого
названьица перевести не могу, не просите. Кажется, "Трактороград"... Я
сносно болтаю по-шведски - достаточно, чтобы понимать норвежский язык,
приходящийся шведскому двоюродным братом,- но в Скандинавии не бывал уже
много лет, и дозволил тамошним языкам, хранящимся в памяти, немного
заржаветь. Окажись операция жизненно важной, меня выдернули бы из Флориды
загодя и сунули на ускоренные лингвистические курсы; однако вызванный с
бухты-барахты агент не в силах воспользоваться надлежащими и по праву
причитающимися удобствами.
Следовало шевелить мозгами, употреблять застрявшие в извилинах обороты
речи.
Ресторан располагался у самого порта - морского,- там, где, согласно
путеводителям, обосновались некогда ганзейские - немецкие, сиречь,- купцы.
Они, если не слишком ошибаюсь, изрядно способствовали торговле Бергена с
южными, более теплыми и пригодными для обитания, странами. Главным
предметом вывоза служила, сдается, вяленая рыба. Колоритные кварталы
старинных домишек теснились подле гавани, где им и полагалось ютиться.
Ресторана же обнаружить не удавалось. По крайности, чужеземным оком.
Ополоумев от блужданий, я замахал рукою полицейской машине - фольксвагену
с пометкой POLITI - и получил вразумительные наставления на
маловразумительном английском. Заодно получил истинное мальчишеское
удовольствие. Поясняю: работая на грани прямого столкновения с законом,- а
зачастую и преступая оный в открытую,- весьма приятно обратиться к
полицейскому запросто и услыхать вежливый ответ. Чувствуешь себя невинным,
добропорядочным членом человеческого общества.
Улыбнувшись в знак благодарности, я проследовал по узенькому закоулку меж
двумя рядами зданий и очутился на распутье, в лабиринте средневековых
разветвлений, вымощенных гнилыми, трескающимися дубовыми плитками. Вокруг
не замечалось ни души. По крайней мере, ни единой враждебной личности.
Наконец, в тесном, скупо освещаемом тупике обнаружилась вожделенная
вывеска. Я заглянул внутрь. Внутри обреталась дюжина субъектов,
примостившихся на длинных деревянных скамьях, за длинным деревянным столом.
Я непостижимым образом сумел поведать распорядителю достойного заведения,
что прошу полный и всеобъемлющий обед, после чего был препровожден в залу
побольше и посветлее, на второй этаж. Недовольная официантка, напрочь не
владевшая английским, растолковала едва ли не на пальцах: крепкие спиртные
напитки воспрещены по всей стране и спрашивать стаканчик - непристойно
Следовало, конечно, помнить, что европейские мартини весьма сомнительны, а
Скандинавия чуть ли не бьет все британские рекорды по части запутанных,
пустынно-сухих и отменно идиотских уложений. Следовало, разумеется,
ухватить пару не облагаемых таможенной пошлиной бутылок в Глазго и