"Дональд Гамильтон. Палачи" - читать интересную книгу автора

наверное, для того, чтобы удирать с горящего либо тонущего корабля без
помех - каюты не имеют замков. Хотите уберечь пожитки, сходя на берег в
порту - обращайтесь к судовому казначею, тот приглядит.
Повернув ручку, я чуток надавил, растворил дверь и убедился: внутри -
никого. Прятаться негде. За вычетом одного-единственного места. Сжимая в
кармане револьверную рукоять, я бочком скользнул внутрь каюты, пинком
захлопнул дверь и распахнул стенной шкаф.
Ни души.
Я сделал глубокий вдох и медленный выдох. Беситься было недосуг. И
возмущенно размышлять о том, что никто не велел служить телохранителем
иному телу, кроме собственного, не приходилось. Надлежало весьма проворно
соображать и действовать елико возможно шибче. Я окинул каюту беглым
взглядом.
Оба чемодана лежат на койке, нераскрытые. Большая кожаная сумка, маленький
зачехленный бинокль и бежевый дождевик валяются на другой полке. Ни
малейших следов борьбы. Равно как и ни малейших признаков Мадлен. Едва ли
даже безмозглая, обуреваемая гневом девственница бежала бы вон, покинув на
произвол судьбы и корабельных воришек все имущество - вплоть до кошелька,
паспорта, билета и оптического снаряжения - в незамкнутой каюте.
Оставалась последняя возможность. Я возвратился в коридор, исполнился
патриотической отваги, присущей агентам, которые доблестно рискуют головой
на благо возлюбленного отечества; убедился, что проход пустует в оба конца
и вломился в дамскую уборную, готовый лопотать извинения, прижимать руки к
сердцу и мчаться прочь во весь опор. Будучи полуграмотным янки, я, черт
побери, мог и не разобрать надписи DAMER...
Сортир оказался необитаем. Ни единой пары точеных щиколоток не виднелось
под не достигавшими пола дверцами кабин.
Я ринулся вспять и, добравшись до собственной каюты, ухватил пальто и
шляпу. Устремился на верхнюю палубу, отчетливо сознавая: опоздал.
Наверняка. Ибо на месте краснорожего матроса проделал бы точно то же...
Одна из величайших и глупейших ошибок, допускаемых в нашем деле - полагать
неприятеля менее решительным и беспощадным, несли ты сам.
Доказательство моей правоты красовалось подле трапа, теперь уже в обществе
субъекта более молодого и хрупкого. Оба лениво наблюдали за погрузкой
людей и багажа, не делая никаких поползновений служить носильщиками.
Волосы краснорожего растрепались при недавней спешке и выбились из-под
потрепанной фетровой шляпы. Свитер и штормовка пребывали на месте, однако
на моряка этот верзила уже не смахивал. На шее невесть откуда объявилась
низка огромных бус. Пара туго набитых рюкзаков, обрамленных для вящей
прочности алюминием, покоилась у его ног.
Просто двое балбесов - то ли хиппи, то ли приверженцы наркотиков. Тысячи
подобных шныряют по белу свету с рюкзаками на спине и любуются красотами.
В свободное от марихуаны время, разумеется.
Сходня имелась лишь одна. Близ нее водила громадным клювом портовая
лебедка, переправлявшая на корабль громоздкие вещи. Если в заговоре не
состоял весь экипаж поголовно, Мадлен просто не могли уволочь на берег
живьем и по трапу. Следовало исходить из наихудшего предположения. Покуда
судно ошвартовано у пристани, почти все толпятся на ближнем к берегу
борту, следя за приготовлениями к отплытию. Можно быть почти уверенным:
дальний борт безлюден и чрезвычайно пригоден для свершения всевозможных