"Дональд Гамильтон. Интриганы" - читать интересную книгу автора

различия. Эта не испытала никаких нежных чувств к рыбам, но ее сердце
обливалось кровью из-за маленьких птичек и зверушек, убитых жестокими
охотниками. Когда однажды я, устав от рыбной ловли, без всякой задней
мысли предложил занять пару ружей и пострелять голубей, которыми кишели
окрестности, она посмотрела на меня с ужасом. Мой бог, и это была та
девушка, что нежно накалывала живую наживку на крючок, та девушка,
которая, проголодавшись, уничтожала изрядную порцию "арроэ кон
полло"-блюда из риса и цыпленка, для приготовления которого приходилось
лишать жизни птицу приличных размеров! Конечно, ее убил кто-то другой.
Кровь птички не запятнала ее чистеньких ручек. Ей оставалось только
разрешить мне оплатить преступление.
Когда я спросил, как ей удается примирить мясоедство со своими строгими
убеждениями, не допускающими убийства, она очень разозлилась. Видимо,
здесь было другое тонкое различие, слишком незначительное, чтобы я мог его
постичь: не только между рыбами и птицами, но и между мертвым цыпленком и
мертвым голубем. В довершение ко всему я имел неосторожность заметить, что
для тех, кто любит голубей, голубь, конечно, вкуснее. Тут она взорвалась и
заявила, что вряд ли от меня, бессердечного монстра, носящего оружие и
совершенно не уважающего даже человеческую жизнь, можно ожидать понимания
таких вещей...
Да, как вы можете представить, этот отпуск отнюдь не отличался
спокойствием. Быть объектом перевоспитания всегда достаточно утомительно.
Посадив ее на самолет на неделю раньше срока, я решил провести последний
день на рыбалке и обследовать окрестности в одиночестве, но погода не дала
мне осуществить это намерение. В конце концов, я подумал, что могу
потратить остаток дня для погрузки лодки на прицеп. Притом ее надо еще как
следует помыть из шланга, чтобы смыть налипшие за три недели соль и рыбью
чешую. Но, прежде всего, конечно, надо было вернуться к причалам Сан
Карлоса.
Со смешанным чувством страха и восторга я скользил по вздымающимся волнам,
ощущая усиливающиеся с каждой минутой порывы ветра. Калифорнийский залив -
не пруд для разведения рыбы. В районе Гуайямаса он напоминает океан и
порой ведет себя так же, как океан. Мексиканцы называют залив морем
Кортеса и относятся к нему с уважением. Я хотел вернуться, пока буря не
разыгралась, и поэтому выжимал, из восьмидесятипятисильного джонсоновского
движка все что можно. Однако при таком волнении двигатель использовал едва
ли половину своей мощности.
Мотор был что надо. За все время я только однажды как следует разогнал его
и чуть не наложил в штаны со страху. Мне показалось, что мы выйдем на
орбиту, прежде чем я успею сбросить газ. Я имел дело с некоторыми довольно
мощными агрегатами на суше, но лодочные гонки - не моя стихия, тем более
что мой предыдущий опыт общения с лодочными моторами относился к временам,
когда десятисильный движок считался вполне серьезной машиной.
Управлять этой лодкой было сущим наказанием. Поэтому, обогнув выступающий
каменистый мыс, защищающий вход в бухту Сан Карлос, я почувствовал
облегчение. Моя малютка наконец-то перестала изображать верткую доску для
серфинга и перешла на ровный устойчивый ход в спокойной воде. Я расстегнул
парку и скинул капюшон. Неуклюжее бело-голубое фибергласовое суденышко
изначально предназначалось для рыбной ловли и со всех сторон было открыто
всем ветрам. Чтобы остаться сухим, надо было надевать что-нибудь