"Дональд Гамильтон. Сеятели смерти (Мэттью Хелм)" - читать интересную книгу автора

перчатку и бросила ее на кровать, после чего поступила, совсем по-женски:
стала поправлять сбившуюся прическу и оглаживать юбку. При виде порванного
чулка она скорчила раздраженную гримаску.
- Ты сегодня непривычно груб, милый, - укоризненно произнесла она. -
Взгляни, что ты сделал с моим чулком!
- К черту чулок - отрезал я. - Это же твоя рабочая одежда. Как фартук
кузнеца или комбинезон слесаря. Так что естественный износ предусмотрен -
нечего мне вешать лапшу на уши. Я же знаю: при составлении отчета ты
укажешь, что потратилась на три пары. Если, конечно, останешься жива.
Перестань горевать о чулке и лучше подумай о своей голове, куколка. Твои
хозяева не смогут купить тебе новую, если ты потеряешь эту.
Она расхохоталась.
- Ты и впрямь пытаешься меня запугать, Мэттью? Неужели ты меня так плохо
знаешь? - Я не ответил. Я ждал вопроса, который она обязательно должна
была мне задать, если, конечно, не знала заранее, что нас привело сюда. И
она его задала. - Зачем ты меня сюда привел? Что тебе надо?
Я смотрел на нее - слегка помятую и всклокоченную и уже начисто позабывшую
свою роль с фальшивым акцентом, фальшивыми документами и фальшивой
пикантностью форм. А думал я о худенькой загорелой блондинке, чья жизнь,
возможно, зависела от того, что произойдет в этой комнате в ближайшие
минуты. Я полез в карман и вытащил свернутый черный ремень.
- Мне нужен ответ только на один вопрос, - тихо произнес я. - Я хочу
знать, где Уинни.
Она бросила взгляд на ремень. И вновь в ее глазах мелькнула тень недоброй
догадки.
- Уинни? Какая Уинни?
И тут я впервые испытал истинное облегчение - точно гора с плеч свалилась.
Значит, я все же не ошибся. И не терроризировал невиновную женщину -
невиновную, по крайней мере, в одном пункте. Потому что даже если Вадя и
не была каким-то образом замешана в похищении, она не могла не знать, кто
такая Уинни. Ведь она мне ее очень точно описала, когда мы с ней болтали в
коктейль-холле отеля. Вадя мне тогда сказала: "Но теперь-то у тебя
молоденькая блондинка-жена, как мне доложили". Конечно же, на том брифинге
ей сообщили и имя моей жены.
Инстинктивная попытка Вади сделать вид, будто она ничего не знает, была
сродни нервному рефлексу, который выдает тебя с .головой: такое случается,
когда, пропустив несколько стаканчиков для бодрости, на протяжении многих
часов ждешь подходящий момент, чтобы разыграть какую-нибудь дурацкую
сцену, и несколько раз едва не срываешь спектакль...
Если бы имя "Уинни" не вызвало у нее никакого чувства вины, она бы не
стала так поспешно отрицать, что оно ей известно.
Вадя поняла это и заявила:
- А, теперь вспомнила! Это твоя молоденькая жена? Она что - пропала?
- Плохо сыграно, Вадя. Никуда не годится, - сказал я.
- Ты считаешь, мне что-то известно? Но уверяю тебя...
- Перестань! Не утруждай себя отрицанием вины, дорогая! Я сам за тебя
сделаю заявление. Тебе ничего не известно, тебе никогда ничего не было
известно и тебе никогда ничего не будет известно. Хорошо? Это ты и
собиралась мне сообщить, не так ли?
- Мэттью, я...