"Дональд Гамильтон. Гибель гражданина [B]" - читать интересную книгу автора

и зимой, вихрем проделывал тридцать с чем-то миль до места, известного у
нас как Гора. Маленькие спортивные машины с форсированным двигателем не
очень соответствуют облику Амоса, но я бессилен постичь причуды гения,
особенно ученого.
Я достаточно хорошо его знал и поэтому понимал, что нынешний ленивый,
отсутствующий взгляд - отнюдь не тупость, а обычная тоска. Беседы с такими
кретинами-недоучками, как мы, с людьми, не способными отличить изотоп от
дифференциального уравнения, неизменно повергают в уныние человека с
объемистыми мозгами.
Он зевнул, почти не скрывая этого, и обреченно сказал:
- Пожалуй, нужно поздороваться. Извините. Мы смотрели, как он
удалялся. Девушка, стоя рядом, невесело улыбнулась.
- Кажется, доктору Даррелу разговор не был интересен.
- Не ваша вина. Вы слишком большая, вот и все. Улыбнувшись снова, она
подняла глаза.
- И как это понимать?
- Без обиды, - ответил я. - Видите ли, Амосу интересно только то, что
не превышает размерами атом. Время от времени он может уступить и
довольствоваться молекулой, но молекула должна быть очень маленькой.
С невинным видом девушка спросила:
- А молекулы больше атомов, мистер Хелм?
- Молекулы состоят из атомов. Это полная и всеобъемлющая информация,
которой я располагаю по данному вопросу, мисс Эррера. За другими
сведениями обращайтесь, пожалуйста, к хозяину дома.
- О, я не осмелюсь!
Тина и ее спутник в кожаной куртке начали обход гостиной,
обстреливаемые со всех сторон приветствиями, ведомые неутомимой Фрэн
Даррел, тонкой, как фитиль, женщиной, одержимой стремлением
коллекционировать интересных людей. Жаль, подумал я, Фрэн так и не узнает,
какой бриллиант она заполучила в лице Тины...
Я снова повернулся к Барбаре. Она была очень хорошенькой и носила
массу серебряных побрякушек, развешанных по индейскому платью покроя
"фиеста", производством коих занимается местная промышленность. Белое
платье с обильной серебряной отделкой. Как и полагалось, оно заканчивалось
пышным подолом, с таким количеством не менее пышных нижних юбок, которое
нарушало безопасность движения в переполненной гостиной Даррелов.
- Вы живете здесь, мисс Эррера, в Санта-Фе?
- Нет, я приезжая. - У нее были красивые глаза - темно-карие,
блестящие, очень подходившие к ее испанскому имени. - Доктор Даррел
говорит, вы писатель. А под каким псевдонимом вы пишете, мистер Хелм?
Кажется, следовало привыкнуть, но я до сих пор удивляюсь, почему об
этом спрашивают и чего этим хотят достичь. Вероятно, означенный вопрос
полагают верхом вежливости, умелым признанием, что никогда не читали парня
по имени Хелм и не могут назвать ни одной его книги. Только вот беда, я ни
разу не пользовался псевдонимом, ни разу в жизни, - литературной,
естественно. Было время, приходилось отзываться на псевдоним "Эрик", но
это совсем иное дело.
- Пишу под собственным именем, - ответил я немного натянуто. -
Псевдонимы в большом ходу, мисс Эррера, если писатели чертовски плодовиты
или попадают в издательские неприятности.