"Крис Хамфрис. Узы крови ("Французский палач" #2) " - читать интересную книгу автора

мгновения солдаты Хакона оказались среди них - и бой закончился еще за
несколько мгновений.
Хакон повернул голову и увидел, что Эрик весь залит кровью. Лицо сына
превратилось в кровавую маску, с которой смотрели белые, дикие глаза. И в
эту секунду молодой человек резко вскинул голову, принюхиваясь.
- Отец! Чуешь? Жареные цыплята!
И с безумным криком Эрик взбежал по ступеням во вражеские траншеи.
Хакон видел глаза молодого воина: они говорили о том, что Эрик смотрит
словно сквозь красный туман. И дело не в той крови, что покрывает его
лицо... Нет, некоторое отношение к этой алой дымке кровь все же имеет,
потому что безумие боя всегда обладает привкусом железа. Обычными словами
этой дымки не разогнать. Это могут сделать только смерть - или победа. Ведя
свой отряд следом за сыном в гущу врагов, Хакон только надеялся на то, что
безумие боя охватит и его тоже.

* * *

Бекк почувствовала, когда Жан вышел на верх каземата. Она ощутила на
себе его взгляд. Она знала, куда он направился. Для этого ей не требовалось
смотреть на него. Она неизменно ощущала его присутствие. Дома Бекк всегда
знала, где именно он находится: работает на своих виноградниках, охотится на
дичь в лесу, занят в оливковых рощах... Это ощущение его близости возникло
задолго до их счастливых дней, еще в их первую встречу - девятнадцать лет
тому назад. Каждый день Бекк могла точно определить его местонахождение в
осажденной Сиене. Однако то, что некогда было благословением, теперь
превратилось в проклятье. Ей не хотелось все время думать о нем. Ей вообще
не хотелось о нем думать.
Бекк никому не могла рассказать об этом. Ни самому Жану, потому что
Ромбо никогда не любил говорить о чувствах. Ни их дочери, их Анне, названной
в честь королевы, ради которой Жан чуть не погиб. Это роковое имя и стало
первым звеном в цепи, которая связывала отца и дочь так крепко, что не
оставляла места для других. Ни ее пропавшему сыну, Джанни. Теперь уже не
могла. Мужчина, которого Ребекка ощущала всем своим естеством и на которого
теперь не могла смотреть, позаботился об этом, когда прогнал их сына из
дома.
Бекк поставила мушкет на подставку, сделанную из мешка с шерстью,
лежавшего перед ней на парапете, проверила тлеющий фитиль, пороховницу,
нащупала свинцовые пули в кармане. Все-таки еще есть минуты, когда она может
не думать о муже, - в приближающемся сражении. Однако если все пойдет в
соответствии с замыслом Жана, ей не будет дано даже этого облегчения, потому
что короткий бой состоится только под землей. Ребекке почти хотелось, чтобы
план ее мужа не удался.
Подавшись вперед, она посмотрела сквозь амбразуру. В траншее
флорентийцев напротив них, вниз по склону и примерно в ста шагах от стены,
все было спокойно. Только время от времени чей-то голос звучал с поддельным
спокойствием. Бекк знала, что за турами, наполненными песком, за фашинами и
плетеными стенами бесшумно прячется множество людей, готовых хлынуть в
туннель, как только возникнет такая возможность. Им было известно о
существовании контрмины. Они надеялись, что их саперы наткнутся на нее и что
она окажется плохо защищенной. В случае удачи кое-кто из врагов вскоре