"Хелен Хамфриз. Путешествие безумцев " - читать интересную книгу автора

кожи.
- На этот раз нет, - сказала Изабель.
Изабель подумала, что вид спящей Энни вызвал у нее ощущение, близкое к
счастью. Во сне сокрушение и печаль мгновенно соскользнули с лица девушки,
буквально преобразив его на глазах Изабель. Теперь оно было милым и мирным,
абсолютно детским. Большего нечего было и желать. "Не будь я той, что я
есть", - подумала Изабель.
- На этот раз не Офелия, - сказала Изабель. - Не будет больше Офелий. Я
хорошо продумала то, что ты мне сказала, - по поводу всех моих трагических
героинь. Теперь надо попробовать кое-что другое. Теперь вообще я намерена
работать в другом ключе.
- Кто же теперь? - спросила Энни.
"Какие у Изабель печальные глаза! - одновременно подумала она. -
Печаль - вот естественное состояние ее души".
- Сапфо, - Изабель не сомневалась, что Энни слышит это имя в первый
раз. - Великая лирическая поэтесса Древней Греции. К сожалению, от ее стихов
до нас дошли лишь небольшие фрагменты. Про нее рассказывали, что она
влюблялась как в мужчин, так и в женщин. Вот, послушай. - Изабель снова
взяла свою книгу с туалетного столика:

Знаю, не дано полноте желаний
Сбыться на земле, но и долей дружбы
От былой любви - утоленье сердцу
Лучше забвенья.

Изабель посмотрела на Энни - стихотворные строки словно повисли в
воздухе между ними.
- Чувствуешь? - спросила Изабель.
- Нет, мэм, - ответила Энни. "Естественно", - подумала Изабель. Ведь
Энни не Элен, это всего лишь горничная, которой непонятен и недоступен
высокий полет художественной мысли. Куда ей до Элен, не имевшей равных по
чувствительности души! Ей не случайно позволили учиться вместе с Изабель,
правда, только до десятилетнего возраста, когда Изабель должна была
приступить к изучению серьезных предметов - литературы и географии. Элен
понимала Изабель, как никто другой.
- "Тонкое под моей пламя бежит кожей ", - процитировала она.
Кому какое дело до ее слов? Слова - это только сотрясение воздуха.
Энни сразу пришли на ум Тэсс и Уилкс, и не столько они сами, сколько ее
собственное состояние, когда она стояла и смотрела на них. Слова древней
поэтессы проникли ей прямо в сердце и останутся там до тех пор, пока
что-нибудь необычайное и вместе с тем абсолютно реальное не освободит их.
Это как раз то, чем тогда занимались Уилкс и Тэсс - ведь и они высвобождали
таящиеся внутри их слова, слова, выступающие из их тел каплями пота и
жидкостью последних содроганий. Ведь это такие слова, которые всегда находят
способ овладеть человеком и, однажды овладев им, с тех пор уже никогда его
не отпускают.
Однако все это - грех. И Тэсс с Уилксом в саду, и эта поэтесса,
любившая как мужчин, так и женщин. Энни знала, что это грех, так же твердо,
как азбуку, но, странное дело, все, что было грехом для ее ума, ее тело
загадочным образом преобразовывало в удовольствие. Она не знала, что и