"Хелен Хамфриз. Путешествие безумцев " - читать интересную книгу автора

пропустив пряди между пальцами.
- Хорошо, - говорит Изабель.
- Кто я? - интересуется Энни. Изабель присаживается рядом с ней.
- Офелия, - поясняет она. - Ты знаешь эту историю?
Энни отрицательно качает головой.
- Ты - Офелия, - говорит Изабель мягко. - Ты любишь Гамлета, но он не
отвечает тебе взаимностью. Твои отец и брат оказались плохими советчиками в
этом деле. Гамлет озабочен только своими собственными демонами. Он даже не
замечает тебя, может быть, даже совсем не догадывается, что ты его любишь.
Летнее солнце согревает обнаженную шею Энни. Голос Изабель шелестит
рядом с ней, как ночной ветер в ветвях деревьев за окном ее спальни на
чердаке. Энни опускает руку в ручей, ощущая, как вода струится вокруг ее
пальцев. Она уже знает, чем закончилась эта история.
- Я утопилась, - говорит она.
- Именно - ты утопилась.
- Мэм, я должна всегда изображать такие грустные истории? - спрашивает
Энни, вспоминая Джиневру, которая лежала на каменном полу, хватая Артура за
ноги.
После этой сцены ее весь вечер трясло так, словно она пережила
сильнейший испуг.
Изабель внимательно смотрит на Энни. Да, девчонка неглупа, она гораздо
наблюдательнее, чем можно было подумать.
- Я понимаю, что ты имеешь в виду, - произносит Изабель. - Все это,
конечно, трагедии, но дело не в этом. Суть в том, что это классические
сюжеты, известные всем. Мне нужно, чтобы публика понимала основу моего
замысла.
Говоря это, она осознает, что все меньше верит собственным словам, и,
когда заканчивает, уже не верит им вовсе.
- Но то, что эти женщины - трагические персонажи, - продолжает
Изабель, - совсем не значит, что они слабые люди.
- Разве сильный человек будет топиться? - возражает Энни. - Топиться
при малейшем намеке на трудность?
- Это отнюдь не намек на трудность, - объясняет Изабель. - Это
абсолютно безнадежная, безответная любовь.
Изабель понимает, что и эти ее слова неубедительны. Она вспоминает свои
прежние работы - Джиневру, Беатриче. Что привлекало ее в этих сюжетах? Может
быть, то, что сама она видела их примерно так, как их преподносили
художники-мужчины вроде Роберта Хилла? Но, будучи женщиной, не должна ли она
скорее протестовать против такой интерпретации, а не безропотно соглашаться
с ней?
- Офелия... - произносит Энни.
- Офелия... - откликается Изабель, поднимаясь на ноги.
Пожалуй, это верная мысль - ее Офелия не станет топиться! Ее Офелия
должна забыть Гамлета, ее перестанет волновать, откликнется он на ее любовь
или нет. С какой стати ей вообще топиться? Почему она просто не может
выбрать кого-нибудь другого, более подходящего?
Струйки солнечного света льются с ветвей над их головами, сливаются с
водой ручья. Блики ложатся на шею Энни, словно отпечаток живого слова.
Тонкая линия ключицы уходит в сторону, словно хрупкое и жесткое крыло
маленькой птицы.