"Барбара Хэмбли. Тень дракона (Драконья погибель #2)" - читать интересную книгу автора

удивлением понял, что не может стоять.
Будь оно все проклято.
Он бросился под камень за секунду до того, как на его голову пролился
ливень кислотного огня: дым, удушье, яд. Все плыло перед глазами и он
пробрался подальше в расщелину, подсчитывая, где может отсюда выйти, как
ускользнуть, чтобы подождать, пока подействует отрава. Мог ли порошок, что
он обычно использовал для загущения, помешать сделать эту работу? Боль в
икрах и бедрах и тошнотоворная слабость сказали ему, куда он ранен. Он
нащупал в кармане один из шелковых шарфов Дженни, обмотал ногу жгутом, и
тут с небес на камень снова устремились огонь, кислота, яд. Дым. Жар.
Он вырвет этот камень сверху...
У него был за поясом топор, он его вытащил и вонзил в когти, что
продирались сквозь камень и корни над его головой. Громадная пятипалая
рука восемнадцати дюймов в поперечнике, по которой он и ударил со всей
силы, так что кровь, вырвавшаяся наружу, опалила лицо. Над ним, над
защитными камнями, слышался визг Сентуивира, а под ударами этого
чудовищного хвоста на голову рушились камни.
Будь ты проклят, от этого яда тебе бы к этому времени следовало, по
меньшей мере, неважно себя чувствовать.
Стена над ним подалась. Кровоточащее тело пожирали тьма и боль.
Безмолвие.
Его власть над сознанием ускользала, как будто он цеплялся за скалы
над пропастью. Он знал, что именно лежит в этой пропасти, и не хотел
заглядывать туда.
Лицо Яна, искривленное дымом и ядовитыми испарениями, блестевшее от
слез. Он не мог представить себя проливавшим слезы из-за собственного отца
ни в двенадцать, ни в шестнадцать, когда этот драчливый, раздражительный,
краснолицый человек умер, ни в любое другое время. Видения изменились, и
какое-то время дым, обжигавший глаза, был дымом от пергамента, который
скручивался и чернел в очаге Алин Холда. А боль была болью от треснувших
ребер, что не позволяла ему вдохнуть, когда он наблюдал за огромной,
черной на фоне света камина медведеобразной фигурой. В камине горели его
книги: древняя рукопись Полибуса, которую он умолил торговца продать ему,
два тома пьес Даригамба, чтобы купить которые он ездил неделю назад к
Элдсбаучу...
Пьяный голос отца:
- Людям Алин Холда не нужен идиотский учителишка. Им не нужен
какой-то хлыщ, который может рассказать, как пар крутит колеса, или какие
камни нашлись на дне этого вонючего моря. Чем это, к черту, поможет, когда
с севера спустятся Ледяные Наездники, или в самый разгар мертвой зимы
совершат набег черные волки? Это Уинтерленд, глупец! Им нужен кто-то, кто
защитит их тело и кости! Кто умрет, защищая их!
Позади него, в стене неясного огня - в игре света и теней от очага и
близорукости все было неясным - горели книги Джона.
В огне он видел еще и другие вещи.
Смутный образ высокой хрупкой женщины, черноволосой, холодноглазой,
стоявшей на зубчатой стене Холда рядом с седым волком. Ветер трепал мех ее
воротника, а она вглядывалась поверх вересковых пустошей и рек этого
каменистого неблагодарного запустения, что было границей государства
Короля. Его мать - хотя он не помнил ни ее голоса, ни прикосновений,