"Лев Халиф. Сборник поэзии" - читать интересную книгу автора

к ступне им будет окраина,
вот только мороз залютует,
делая вид что лижет,
пёс голодный, он тоже служит в охране.
Неважные вести - их грузят в "почтовый".
Неспешные вести - дойдут ли?
Конечно дойдут,
им всего-ничего потребуется чтобы
в доходяг превратится вдруг.
А пока их огибает вокзал суетливый рядом.
Руки, небось сплошь в наколках и мокрых делах,
порешить бы их всех разом
и была-не была.
А кто-то их примет за почтальонов.
Удивится - сколько почтальонов у нас!
И только очень внимательный глазом не смажет
по их глазам воспалённым
и выделит их из рваного сброда,
видимо, у него намётанный глаз.
Глубоко запрятавшие свою обречённость
(её вместе с ними да в глубь страны)
стоят и ноги их,
будто стебли чёрные,
растут из кованного горшка тюрьмы.

Нет, не с этого вокзала наведывался я к старику.
С прилизанного и чистого, где пассажиров не так стерегут,
с более западного к Пастернаку ездил.
(денег на такси не хватало если).

Свистят электрички, будто соловушки в клетке.
Так в какой околоток, вам сударь, загон?
В Переделкино, до третьей отметки,
третья зона, она лучшая из всех ваших проклятых зон,
там живёт Пастернак
меж далёкой Европой и близкой Сибирью,
в зоне, назовём её так,
между Нобелевской премией и секирой.
И тогда от станции через кладбище прямиком,
шагом быстрым, а то и бегом.
Три сосны на косогоре.
Это здесь он окажется вскоре.

Другое дело если едешь к нему на такси
и говоришь - "Гони, но не слишком тряси!"
И тогда проезжаешь весёлое место,
как всё здесь, красивое,
где чуть ли не ногами резину месят
и делают презервативы.
Колпак цензуры,