"Мария Халфина. Мачеха " - читать интересную книгу автора

материна, забота. Ее труд неустанный. Что ж тут удивительного? Шурка у нее
одна-единственная. И радость, и горе, и свет в окошке. И хотя Шурка, как
говорится, звезд с неба не хватала и на учение была не очень способна, а вот
сумела - увела из-под носа у всех девок самолучшего жениха и ребятишек родит
всем на зависть: из тысячи, может, один такой-то ребенок родится, как Юрка
или Леночка.
Первые три года молодые жили при теще, в ее старенькой крохотной
пятистенке. Жили неплохо, только обстановку некуда было расставлять.
Поставили в горнице двуспальную кровать-новокупку, а Юркину кроваточку хоть
в сени выбрасывай. Про шифоньер или там про буфет говорить нечего, а
шифоньер Шурке два года даже по ночам снился.
Три года назад, получив по соседству, в совхозном доме, комнату,
молодые вроде как бы отделились от тещи на самостоятельную жизнь.
Анфиса Васильевна сама способствовала этому "разделу". По существу в
жизни семьи ничего не изменилось: в новой комнате расставили обстановку, а
столовались по-прежнему с матерью; ребятишки дневали и ночевали у бабушки,
да и молодые нередко уходили к себе только на ночь. Зато теперь в хлевушке у
Анфисы Васильевны похрюкивала уже не одна, а две свиньи: одна "моя", другая
"Пашина".
Картошку теперь садили на двадцати сотках в поле, а мамашин огород
целиком отвели под овощи и ягодник. Базара в совхозе не было, овощи и ягоду
служащие разбирали нарасхват.
Возвратившись как-то из города с двухмесячных курсов, Павел обнаружил в
полуразвалившейся, много лет пустовавшей стайке доброй породы нетель.
- Ничего, милый зятек, косись не косись, а это тоже не дело - таскаться
каждый вечер с бидончиком в совхозный ларек за молоком.
Никаких забот о домашности Павел не знал. Насчет земли, покоса или там
пиломатериала на строительство стайки, на ремонт мамашиного дома в контору с
заявлением ходила Шурка. Отказать ей было невозможно: маленькая, румяная,
синеглазая, с синеглазым румяным младенцем на руках, она могла обезоружить
любого, самого прижимистого хозяйственника.
Работой домашней Анфиса Васильевна зятя также не обременяла и Шурке
внушала строго:
- Мужик на производстве рук не покладает, учится на ходу, а мы с тобой,
как барыни, дома сидим. Неужели вдвоем с таким хозяйством не управимся?

К тройному празднику Анфиса Васильевна начала готовиться загодя,
основательно и не спеша: выкоптила полупудовый окорок, съездила к знакомому
бакенщику за малосольной нельмой, потому что какой же праздник без рыбного
пирога?
Тайком от зятя закатила за печь двухведерный лагун бражки-медовухи. А
кому какое дело? Мед-то некупленный, от собственных пчел.
Ничего, на празднике зятек и сам запрещенной бражки выпьет, и гостям
подносить будет, да еще спасибо скажет теще за заботу. Шутка в деле, какая
экономия получается на водке со своей-то бесплатной бражкой.
Разливая по блюдам душистый холодец, Анфиса Васильевна сердито
поглядывает в окно, прислушиваясь, не стукнет ли калитка.
Шурка с самого утра возится в новой квартире, наводит перед новосельем
окончательный лоск, даже Леночку покормить ни разу не прибежала; пришлось
беляночку весь день на каше да на коровьем молоке держать.