"Как воспитать волю и характер" - читать интересную книгу автора (Рувинский Л. И., Хохлов С. И.)

Из каждого положения есть выход

Вероятно, у каждого в жизни бывают очень трудные периоды, неудачи, разочарования, обиды. Мы бываем столь впечатлительны, что постигшее нас горе кажется таким огромным, положение наше столь безысходным, что мы готовы опустить руки.

Очень важно в эти периоды не замкнуться в себе, обратиться к тем, чья жизнь была подвигом. Разве не такой была жизнь писателя Николая Бирюкова, который с 18 лет на всю жизнь был прикован к кровати, но благодаря своему мужественному характеру, силе воли, выдержке, настойчивости, целеустремленности, терпению, не разочаровался в жизни. Он закончил одновременно два института, в течение 35 лет создал ряд выдающихся литературных произведений о героизме советских людей. Вселял веру в других, помогал  многим обрести себя, своя  «я»!

Естественно, находясь в таком, казалось бы, безысходном положении, Н. Бирюков не сразу нашел в себе мужество преодолеть вставшие на его пути преграды. Он испытал и разочарование, и отчаяние, но потом понял, что псе зависит от него — если он не возьмет себя в руки, не мобилизует волю и характер, ничто и никто ему не сможет помочь И с этого момента Николай обрел как бы второе дыхание.

В своей повести «Я — должен» Инесса Буркова подробно рассказала о необычной судьбе этого мужественного человека, ставшего писателем. Он писал о людях сильных, трудолюбивых; честных, самоотверженных Всегда о других. Никогда — о себе.

А вместе с тем его жизнь была каждодневным подвигом, похожим на подвиг Николая Островского. Н. Бирюков, восемнадцатилетний студент-комсомолец, во время аварии совершил геройский поступок и... слег, навсегда пригвожденный к постели Но Николай научился не уходить в свои страдания и боль, научился сопротивляться им. Он жил для людей. Вместе с ними, став писателем, боролся, строил, ликовал, ненавидел, звал их вперед.

Каждый день и час он приказывал себе: «Я должен». И каждый день и час мобилизовывал свою силу воли, настойчиво шел к намеченной цели и добивался ее. Несгибаемая сила воли помогла ему опровергнуть приговор медицины: «Всякий труд, тем более творческий, вам запрещен». Он работал по четырнадцать, семнадцать часов в сутки. Не каждый здоровый человек выдержал бы такую нагрузку Он отдавал работе все свои силы, иногда был на грани полного изнеможения Болезни неотступно преследовали его Мало того что Бирюков был навечно прикопан к постели, он перенес воспаление легких, при переездах (он передвигался на коляске и на носилках) по неосторожности окружающих он сломал ногу и ключицу. Но ни одного стона при этом, ни одной жалобы никто не услышал. Смерть неоднократно подкрадывалась к нему. Но даже после клинической смерти, придя в себя, он вновь и вновь упорно шел к цели. Будучи безнадежно больным, неподвижным, он совершил невозможное: закончил одновременно два института, написал и опубликовал ряд известных сейчас произведений — «Чайка», «Воды Нарыма», «Твердая земля», «Первый гром», «В Отрадном», «Вихри враждебные» и др.

При всем, казалось бы, трагическом положении он был счастлив. Из любой малости он не только извлекал радость для себя, но и щедро делился ею с другими.

Откуда все это?

Где он черпал энергию?

Что способствовало мобилизации его силы воли?

Ответ на этот вопрос помогает нам найти сам Николай Бирюков и автор книги о нем Инесса Буркова.

Некоторые из вас могут подумать, что героические свершения Николая Бирюкова объясняются его исключительностью, что обычным людям это не под силу. Если вы так думаете, то глубоко заблуждаетесь. Конечно, не каждый способен на такой подвиг. Но Николай Бирюков был обыкновенным комсомольцем. Правда, с самого детства его отличало трудолюбие, чувство ответственности, инициативность, стремление прийти на помощь людям. И когда случилось несчастье, он не сразу нашел себя. Он был близок к отчаянию Одиночество пугало его. Он боялся даже на минуту остаться наедине с самим собой, со страшной мыслью: «Никогда не встать!»

При мысли о безысходности положения его охватывали отчаяние и леденящая тоска: зачем жить? Чтоб с утра до ночи, с ночи до утра лежать никому не нужным, быть обузой близким? Но даже в присутствии родных и знакомых легче не становилось. Приходилось напрягать всю свою волю, чтобы держать себя в руках, не дать почувствовать, что творится у тебя на душе, и не причинять боль своим друзьям. Для этого тоже требовались мужество и благородство характера. Долгие недели и месяцы потребовались Н. Бирюкову для того, чтобы обрести душевное равновесие, поверить в себя, мобилизовать  свою волю, характер.

Сначала друзья и знакомые приходили часто. Чуть ли не бессменные дежурства у его постели. Но постепенно их оставалось все меньше, визиты стали все реже.

И тогда Николай понял, что из жалости долго к нему ходить не будут. Чтоб не терять друзей, надо быть для них интересным. Пришли на память слова Пушкина: «Но боже мой, какая скука с больным сидеть и день и ночь, не отходя ни шагу прочь!» Вот именно, скуки не должно быть возле меня. Чтобы друзьям было интересно и весело со мной. Дружба сохраняется долго там, где получают многое для себя и в состоянии дать взамен другому свои знания, тепло, участие.

Позже он писал одному из своих адресатов, Володе Харченко, прикованному к постели из-за травмы позвоночника: «Секрет сохранения дружбы для всех в умении быть по-прежнему нужным своим друзьям, в наличии общих интересов, стремлений... надо, чтобы это общее стало столь захватывающим, чтобы друзья просто-напросто забывали смотреть на тебя, как на больного, чтобы собираться у Володи для всех друзей стало не только товарищеским долгом, а зовущей потребностью, одинаково необходимой и для Володи, и для остальных».

И Николай начал писать. Сначала ему приходилось усилием воли заставлять себя много читать, но затем у него появилась потребность обучаться. Единожды вкусив радость познания, он пристрастился к нему. Люди теперь сами тянулись к нему, искали в нем опоры и поддержки. Это придавало ему еще большие силы, помогало мобилизовывать силу воли, позволяло не только ему самому продолжать усиленно работать, но и стать источником бодрости для других.

Так, ленинградский писатель Павел Журба писал ему однажды: «Считаю дни, когда вылечу в Ялту. Мне очень надо увидеть Вас, поговорить с Вами, чтобы еще на два-три года зарядиться бодростью». А когда Журба расхандрился однажды — переутомился, работая, обострились старые раны (три войны прошел, и каждая оставила на его теле и в душе свои отметины), замучила бессонница — Бирюков ответил ему: «Безобразничаешь, брат. Надо взять себя в руки». И Павел Терентьевич Журба сразу пришел в чувство. Какое право имел «расклеиваться», когда Бирюкову в сто раз трудней, а ведь он работает, всегда бодр и весел.

Произведения Н. Бирюкова, вся его жизнь, полная драматизма и героических будней, многим помогли обрести уверенность в себе и даже спасли не одну жизнь. Так, болгарка Роза Тодорова Генова, прочитав «Чайку», благодарила автора за то, что он спас ее от самоубийства, к которому она была близка: муж и его родители отказались от Розы, заболевшей во время беременности полиомиелитом  Образ Лизы Чайкиной помог Розе найти в себе силы, и она продолжала жить и бороться даже после второго удара — рождения мертвого ребенка. Яркий пример творческой и героической жизни Николая Бирюкова помог ей обрести уверенность в себе, мобилизовать волевые качества— выдержку, уверенность, целеустремленность. По совету Бирюкова Роза стала заочно учиться, окончила гимназию, университет, стала критиком.

Н. Бирюков чувствовал, видел, что теперь он нужен друзьям не меньше, чем они ему. Это вдохновляло его, мобилизовало волю, придавало силы и уверенность в себе.

Сила воли, бодрость духа, жизнелюбие, стремление принести людям пользу помогли Николаю обрести и верного друга на всю жизнь — Аню.

Как-то Н. Бирюкова пришла навестить совершенно незнакомая учительница литературы. Она (это была Аня) робко остановилась в коридоре больницы и думала, что сказать ей больному человеку, как его утешить Она надеялась увидеть тяжелобольного, полного тоски и отчаяния, а увидела розовощекого веселого парня. Она даже растерялась от неожиданности. И не ей пришлось его утешать, а он разговаривал и шутил с ней так, как будто она нуждалась в чем-либо. Он оказался настолько интересным человеком, что, несмотря на свою занятость, Аня снова и снова приходила его навещать. И в конце концов она полюбила его и стала женой и верной подругой на всю жизнь.

Болезнь не помешала Бирюкову стать одним из самых путешествующих писателей: «Редкий год проходит без того, чтобы я не отлучался в длительную командировку. Расстояние не смущает — иногда это бывает 500 километров, иногда 5000, — писал он одному из своих друзей, обеспокоившемуся от известия, что Бирюков неизлечимо болен. — Пусть Вас не тревожит мое состояние. Сил еще достаточно, чтобы ни на один день не прекращать работу».

Это подвиг! Любая такая поездка в его состоянии могла стать последней, не говоря уже о физических страданиях, которые он испытывал при любом передвижении.

Многие, видевшие Бирюкова, порой не могли поверить, что в его состоянии можно ездить по стране. Однажды с ним произошел даже такой курьезный случай. Когда Бирюков поехал в Среднюю Азию, он заранее телеграммой просил прислать на станцию санитаров, чтобы они помогли его вынести из вагона. К поезду пришли не только санитары, но и врач, который спросил Николая, зачем он приехал сюда. Бирюков ответил, что он писатель и хотел бы поближе познакомиться с жизнью народа Средней Азии, собрать материал для своей будущей книги. Врач, видя его состояние, сказал, что сюда не каждый здоровый решится поехать, а тут... Не говоря больше ни слова и решив, что имеет дело с ненормальным человеком, врач привез его в психиатрическую больницу, где профессор-психиатр после двухчасовой беседы дал заключение:

«Психика абсолютно здорова, здоровее, чем у нас с тобой, доктор!»

Секрет необыкновенного мужества, настойчивости, целеустремленности Бирюкова приоткрывает нам Николай Островский: «Кто не горит, тот коптит Эгоист погибает раньше всех. Он живет в себе и для себя. Если ущемлено его «я», то ему нечем жить. Перед ним страшная ночь обреченности. Но когда человек живет не только для себя, когда он растворился в общественном, то его трудно убить — ведь надо убить все окружающее, убить всю страну, всю жизнь».