"Стефан Гейм. Агасфер" - читать интересную книгу автора

вы смеете богохульствовать и кощунствовать! Разве вы не видите, что
справедливость и порядок вновь утвердились на небе, как и на земле!" Тут
все примолкли, выжидая, но в голове юноши внезапно разверзлась ужасная
пустота, он не знал, что сказать дальше, и, поперхнувшись собственной
слюной, закашлялся; там и сям послышались смешки, они перешли во всеобщий
хохот, пока не появился хозяин и не принес мясо, тут уж все схватились за
миски, чтобы не упустить свой кусок, а поперед всех - Эйцен.
Мясо запивалось кислым вином из долины реки Зале, питье и кушанье
горячили и веселили; что же касается горбатого соседа справа, то юношу
удивляло, сколь грациозно он ест, действуя всего лишь тремя пальцами,
аккуратно отламывая хлеб и разрезая мясо своим красивым ножичком;
собравшись с духом, Эйцен полюбопытствовал: "Вот вы много знаете про меня,
и то, что я студиозус и путь держу в Виттенберг, а сами вы, позвольте
спросить, кто будете и что привело вас в Лейпциг?"
"Он-то? - проворчал безрукий. - Знаю я его, ездит повсюду, только
нигде не задерживается, а с картами такие штуки вытворяет, что лишь диву
даешься. Люди даже говорят, будто он слово такое ведает, чтобы козьи катыши
в золото превращать, но если потом этим золотом расплатиться захочешь, они
у тебя в руке опять козьими катышами становятся".
Горбун рассмеялся своим невеселым смехом и сказал: "Ну, насчет
золота - это преувеличение, а на картах я гадаю, могу предсказать будущее;
тут никаких чудес нет, туз идет к валету, семерка к тройке, главное -
система; еду же я сейчас по делам, разыскиваю одного еврея, которого здесь
недавно видели, надо мне с ним кое о чем словечком перемолвиться".
"Еврея, значит..." - повторил Эйцен, полагая, что нашел подходящую
тему для разговора, ибо аугсбургская тетка растолковала ему, как на место
знатного рода Фуггеров, которые вели банковские дела и финансировали своими
деньгами целые княжества и даже самого императора, заступили теперь евреи;
только с ними иметь дело куда дороже, хотя богатства своего они напоказ не
выставляют.
"Не забудьте, что вы говорите о народе, из которого произошел Господь
наш, Иисус Христос", - заметил сосед.
"И который распял Его... - не замедлил козырнуть Эйцен, он-то знал эти
разговоры, слышал, как отец в Гамбурге спорил с евреями, у которых брал
деньги под большие проценты. - О чем же вы хотите перемолвиться со своим
евреем?"
"Да вот хочу выяснить, есть ли он тот, кто есть".
Эти слова поразили Эйцена до глубины души, который в Библии был тверд
и поэтому знал, что Иисус Христос на соответствующий вопрос сказал: Я тот,
кто Я есть. Тем не менее, чтобы заглушить в себе странное чувство, Эйцен,
громко расхохотавшись, проговорил: "Должно быть, вас тот еврей обобрал, они
ведь на это горазды".
Однако, похоже, собеседнику препирательства на темы духовные уже
надоели. Тем временем пришел прислужник с грифельной доской, на которой
крестами и кружочками отмечалось, кто и сколько съел или выпил; он собрал в
скатерть миски и ложки, завернул ее узлом, оставил только кружки для вина,
а скатерть унес, после чего горбун вытащил из кармана аккуратную колоду
карт, какие сейчас изготовляют в печатнях и в народе зовут "сатанинской
Библией", положил перед собою на голый стол десять карт и предложил Эйцену
выбрать одну из них, запомнить ее хорошенько и сказать, когда будет готов.