"Патриция Хайсмит. В тихом омуте" - читать интересную книгу автора

- Ну и подлая же ты девчонка, змея подколодная. Если ты сейчас же не
вернешься в дом, я напишу твоей маме, что не могу с тобой справиться. Одному
Господу Богу известно, как ты меня объедаешь, а она не шлет ни пенса на твое
содержание. И мы с тобой кончим работным домом, как это тебе понравится,
мисс Принцесса, которая не желает мыть посуду?
- Если вы попадете в работный дом, я зайду навестить вас - в норковом
манто и в бриллиантах.
- Телма Шефер, куда ты запряталась?
- Под вешалку. Вы можете дотянуться до меня рукой. Попробуйте, я укушу.
- Ах, непутевая сестра моя, чего же еще ждать от тебя, как не
испорченного ребенка? Отвечай, слышишь, негодница?"
Тетя Мэй давным-давно умерла, но Телме напоминал о ней любой резкий
звук: будильник, телефон, дверной звонок, и это был голос власти, призыв к
выполнению долга - иди домой и мой посуду. Вставай, иди на работу. Сними
трубку и ответь Гарри.
Прятавшийся под вешалкой ребенок навсегда остался в Телме. Голос
тетушки Мэй все еще был в состоянии испортить самую нежную мелодию, а
зеленоватая желчь ее натуры все еще окрашивала окружавший Телму мир.
Она начала готовить завтрак, деловито расхаживая по кухне, насупив
брови, словно хотела доказать всем на свете, что она чего-то стоит.
"Неправа была тетя Мэй, - думала Телма. - Не закончу я своя дни в
работном доме. У Рона деньги, куча денег. Мой ребенок будет обеспечен всем
на свете и окружен любовью. Над ним не будет тети Мэй, не будет призрака
бедности и страха. У нас будет одноэтажный дом в том краю, где не бывает
зимы, у ребенка не будет течь нос с осени до весны, как у здешних ребятишек.
У него будут лучшие няньки, лучшие одежды, лучшие школы..."
Завтрак Телма съела как во сне, без всякого удовольствия, не ощущая
даже вкуса, заставила себя поесть только потому, что ребенок нуждался в
питании. Когда кончила, выпила чашечку кофе в гостиной, расположенной со
стороны фасада.
В комнате было прохладно и темновато, шторы были опущены с вечера,
когда она прислушивалась, не зашуршат ли на гравии дорожки широкие шины
"кадиллака". Уже наступила весна, но в гостиной пахло по-прежнему зимой,
когда долгими неделями не открывались окна и постоянно включался калорифер,
от которого шел затхлый пыльный дух, полностью не выветривавшийся до осени.
Телма подняла шторы и распахнула оба окна. В комнату ворвались летние
звуки: крики ребятишек, ссорившихся из-за велосипеда, жужжанье роликовых
коньков, стук молотка. Молодой муж из дома по другую сторону улицы снимал
зимние рамы, а жена его с гордостью наблюдала за ним, будто он совершал
подвиг. Солнышко словно магнитом вытянуло всех на улицу, потому что была
ранняя весна, и люди, не имея на то особых причин, еще остерегались выходить
на свежий воздух без головных уборов и в рубашках с засученными рукавами,
поэтому подыскивали какой-нибудь предлог. Мыли машины, красили ставни,
прогуливались с детьми, укатывали лужайки, обменивались новостями.
И Телма, глядя на соседей, думала: "Интересно, что они знают обо мне.
Когда обо всем напишут в газетах - а напишут обязательно, тут уж никуда не
денешься, они все узнают, может, удивятся, а может, заявят, что кое о чем
подозревали, видя здесь частенько автомобиль Рона".
Снова зазвонил телефон в столовой. Телма была уверена, что это Гарри, и
она не сняла бы трубку, если бы не были открыты окна и соседи из дома