"Леван Хаиндрава. Серебристая чешуя рыбки " - читать интересную книгу автора

луча.
Это шершавая безликость предрассветных сумерок. Час вкрадчивый и
лукавый, сулящий неведомое, но не ответственный ни за что. Вероломный
зыбкий час надежд и тревоги.


С улицы ритмично доносится скребущий, царапающий звук. Асмат, курдянка,
подметает улицу. Она всегда начинает раньше всех, чтоб успеть подмести два
участка. У Асмат недавно умер муж, а на руках семь душ детей и старый
свекор, который уже три года лежит и ждет смерти. А смерть ошиблась и
забрала сына. Смерть тоже иногда ошибается.

...Не иногда, а довольно часто, слишком даже часто. Вон в доме
наискосок в позапрошлом году хоронили русского мальчика. Ему не хотелось в
детский лагерь, он ждал отца, чтобы вместе с ним поехать к морю.
Отец-офицер уговаривал: "Нечего тебе печься в этой жаре! Лагерь военный,
питание хорошее, порядок, спорт-городок. Вернешься через месяц, возьму
отпуск, махнем в Сочи!" Мальчик согласился, поехал. А вернулся не через
месяц - через день. Автобус перевернулся на крутой горной дороге. У гроба
отец - небритый, с обвислыми щеками и мертвым взглядом все повторял:
"Вова, Вова, ведь это я послал тебя! Я сам!".

Вместе с думами об Асмат, о русском мальчике и его отце вползает и
развертывается другой мир - мир людей. Фантасмагорический мир хрупких
связей, ненадежных отношений, дутых величин, мнимых ценностей, слов,
лишенных смысла, и дел, зыбких, как слова.


Вот уже зашевелились, возятся за стеной, торопливо пробираются по
улицам, фаршируют собою трамваи, автобусы, поезда. И воображают, что это
реальность.
И говорят и поступают так, будто верят в какой-то смысл своих действий
и разговоров.
Но Анна знает, что это игра, очень искусная, а может быть,
бессознательная игра, в которой каждый обманывает всех. И Анна ждет, без
нетерпения или злорадства, а просто в силу необходимости, что вот минует
заданный срок, упадет последняя минута, и все рухнет и рассыплется в пыль
и прах.


Она-то знает, что так бывает, и ее только удивляет, что другие этого не
понимают.

Гигантская, неумолимая игра, запущенная неизвестно кем, неведомо для
чего. И ей тоже приходится играть, хотя роль ее в этой игре незначительна.
На другую она и не претендует. В этом ее преимущество, ее свобода.


Улица уже звучит отдаленными звонками трамваев, голосами зеленщиков,
молочников, продавцов керосина и земли для цветов. Да, теперь пора