"Карл Хайасен. О, счастливица! " - читать интересную книгу автора

- Позвонишь мне?
Кроум поднял взгляд:
- Конечно, Кэти.
- Когда будешь в Грейндже, я имею в виду.
- А... конечно.
- Ты решил, я хотела спросить, позвонишь ли ты, когда вернешься. Так?
Кроум диву давался, как, и пальцем не шевельнув, дал втянуть себя в
нисходящий по спирали разговор еще до полудня воскресным утром. Он просто
пытался собрать вещи, ради всего святого, но при этом, очевидно, умудрился
задеть чувства Кэти.
Его теория: ее привела в смятение пауза между "а..." и "конечно".
Единственный вариант - уступить: да, да, милая Кэтрин, прости меня. Ты
права, я полное дерьмо, бесчувственное и эгоцентричное. О чем я думал!
Разумеется, я позвоню, как только доберусь до Грейнджа.
- Кэти, - сказал он, - я позвоню, как только доберусь до Грейнджа.
- Все в порядке. Я знаю, ты будешь занят.
Кроум закрыл чемодан, щелкнул застежками.
- Я правда хочу позвонить, ага?
- Хорошо, только не слишком поздно.
- Да, я помню.
- Арт приходит домой...
- В шесть тридцать. Я помню.
Арт был мужем Кэти. Окружной судья Артур Баттенкилл-младший.
Кроуму было неловко обманывать Арта, даже несмотря на то, что Кроум
вовсе не знал этого человека, и несмотря на то, что Арт сам изменял Кэти с
обеими своими секретаршами. Это общеизвестно, заверила Кэти, расстегивая
брюки Кроума на их втором "свидании". Око за око, сказала она, - прямо как в
Библии.
И все же Том Кроум чувствовал себя виноватым. В этом не было ничего
нового; возможно, это было даже необходимо. С юных лет чувство вины играло
определяющую роль во всех романах Кроума. Теперь же вина была неизменным,
хоть и подавляющим спутником развода.
Кэти Баттенкилл срубила его осмысленностью тонких черт и похотью,
пышущей здоровьем. В один прекрасный день, когда он совершал пробежку в
центре города, она буквально за ним погналась. Он замешкался посреди
благотворительного уличного марша - сейчас не вспомнить, против болезней или
против беспорядков, - и неловко сунул Кэти в руку немного денег. Вдруг она -
и его догоняют шаги. И она его нагнала. Они позавтракали в пиццерии, где
первыми словами Кэти оказались: "Я замужем и никогда раньше такого не
делала. Господи, как я проголодалась". Она ужасно понравилась Тому Кроуму,
но он понимал, что весьма значительную часть уравнения составляет Арт. Кэти
решала дела по-своему, и Кроум понял свою роль. Сейчас это вполне ему
подходило.
Босиком, в нейлоновых колготках, Кэти проследовала за ним до машины. Он
сел и - пожалуй, слишком поспешно - сунул ключ в зажигание. Она наклонилась
и поцеловала его на прощание - довольно долгим поцелуем. Помедлила возле
дверцы. Он заметил у нее в руках одноразовый фотоаппарат.
- Тебе в поездку, - сказала она, передавая камеру. - Там осталось пять
кадров. Или шесть.
Кроум поблагодарил ее, но объяснил, что это не нужно. Синклер пришлет