"Олег Хафизов. Кокон " - читать интересную книгу авторапока он не отворачивался к стене. Тогда наступала ее очередь тормошить и
требовать. И как бы в награду за щепетильность, Господь наградил ее, костлявую крошку, огромным дремучим влагалищем. К боковой стенке стола, расположенной как раз напротив Хафизова, когда он от нее отворачивался ("Ты закончил?"), была прикноплена журнальная вырезка с изображением двух пухленьких детей и надписью по-украински "Защита детинства". Она была ужасающе сентиментальна и чадолюбива, и постепенно начала шантажировать Хафизова мнимой (или настоящей) беременностью. Проконсультировавшись у знакомого доктора, Хафизов узнал, что невозможность аборта - выдумка, и отказал ей в резкой форме. И на десерт, года через полтора, он явился сюда со своей будущей (первой) женой, когда тяга была в самом разгаре и негде было приткнуться. Таня (если ее звали так) сначала обалдела от изумления, а потом раскричалась, как положено разъяренной хохлушке. А он, интересно, чего ожидал? Ночлег они нашли в еще более странном месте - у Греты Ивановны, бесполой, безмужней, неряшливой интеллектуалки, бывшей его институтским куратором и первой читательницей литературных проб. ИНТЕЛЛИГЕНТ Тогда Хафизов еще не умел определять возраст людей после тридцати пяти лет, и все они были "взрослые" или "пожилые". Дочь Греты Ивановны, умная, бесцветная Наташа, была на год-другой старше него, а сама Грета, пожалуй, немного моложе его родителей. Было ей под пятьдесят, а может - за пятьдесят, но, во всяком случае - не тридцать и не семьдесят. округлость, валкая походка, розовые руки, розовые щеки, розовый заостренный нос и розоватые глаза под средней силы минусовыми очками в тонкой металлической оправе. Какая-нибудь серая пушистая кофта, абсолютно простая темно-синяя юбка, и наипростейшие войлочные боты на молнии, какие может носить невзыскательная женщина для максимального удобства по минимальной цене. Говорила она много и быстро, поверхностно шелестящим голосом, то и дело ставя риторические вопросы и, после недолгого прищура, отвечая на них раньше, чем собеседник успевал собраться с мыслями. При таком стиле речи в ее озвученный поток сознания не мог не заплывать вводный сор, звучащий по-русски "вот, предположим", а по-английски - "вот, for example". Хафизов считал ее хорошим преподавателем английского и редчайшим знатоком литературы и, думаю, он ошибался, несмотря на несметное количество знаний (вернее - сведений) из теоретической и практической грамматики, истории, политики, географии, англо-, русско-, франко- и испаноязычной литературы, философии и мистики, накопленное хроническим чтением на нескольких языках, оседающее в серых закоулках ее путаного ума, бродящее, перекисающее и изливающееся в сплошное лирическое отступление уроков и умные внеклассные разговоры, абстрагированные настолько, что в ушах звенело, а из глаз шел дым. Видимо, это умственное помрачение, катализированное чаем и курением крепчайших мужицких папирос, и было ее целью, но на фоне школярской тупости института (с одной стороны) и хулиганской тупости друзей (с другой) тайные побеги в крамольную заумь казались увлекательным приключением, подпольем, секретом между мной и мной, надеждой на реальность любимой книжной фикции. |
|
|