"Елена Хаецкая. Дорога в Монсегюр (полный вариант)" - читать интересную книгу автора

водворятся в Лангедоке как землевладельцы. Для этого нужно было уничтожить
представителей прежних династий".
Все куда менее однозначно. Монфор вовсе не стремился "уничтожать". Он
не столько жег замки, сколько замирял их. Он хотел породниться с Лангедоком.
Свою сестру Гибургу он выдал замуж за Гюи де Леви, знатного провансальского
сеньора. Имя Леви упоминается в "Жизнеописаниях трубадуров" с оттенком
"предатель". Там не сообщается, что Леви был женат на сестре Симона.
Своего второго сына, Гюи, впоследствии убитого под Тулузой (Паладилье)
или под Кастельнодари (Осокин), Симон почти насильно женил на племяннице
своего лютого врага, графа Фуа, - Петронилле де Коминж. Из этой строчки в
генеалогической таблице пророс целый сюжет в романе.
Симон вел переговоры о браке одной из своих дочерей с Адемаром де
Пуатье (Осокин) или с сыном Адемара (Паладилье; последнее кажется вернее),
когда Тулуза восстала.
Знаменитая Великая Осада Тулузы, которой до сих пор ужасно гордятся в
этом городе.
"Восстание, вольнодумцы, свобода..." Берусь утверждать, что Тулуза
крепко промахнулась, когда отказалась от Симона и убила его. Избранник
Тулузы Раймон VII не смог защитить ее.
Между тем имея над собой крепкий род Монфора с его незапятнанной
репутацией, Тулуза сохранила бы свою независимость еще лет на сто. Именно
этого и добивался Симон. И он бы этого добился. Ибо став графом Тулузским,
он начал бы мыслить именно как граф Тулузский, а не как Симон-крестоносец.
Однако Монфор совершил ряд ошибок, скорее, психологического характера и
сделался предметом ненависти завоеванного города. Монфор и Тулуза
принадлежали к разным культурам.
В частности, в Симоне поражает его почти детская, варварская склонность
верить на слово. Он отпускает Рожьера де Коминжа и его брата, молодого Фуа,
из Монгренье под честное слово. Те, конечно, тут же нарушили клятву. Симон -
идеалист. Этим пользовался король Франции, это погубило его в Тулузе. Почти
уверена, что когда он был убит, Филипп-Август сказал что-то вроде: "Давно
пора".
В романе я старалась не удаляться от фактов на расстояние больше полета
стрелы. Факты извлекались по преимуществу из книг Паладилье "Симон де Монфор
и трагедия катаров" и Осокина "Первая инквизиция и завоевание Лангедока
французами"; кроме того - Роже Камбулив "Раймон Шестой, незнакомец",
"Жизнеописания трубадуров" и другие, менее значительные источники. Я
чрезвычайно признательна Виктору Михайловичу Беньковскому, который перевел
для меня сочинение Паладилье, за помощь и моральную поддержку.
Я сохранила несколько легенд, в частности, историю о "простеце Симоне"
(Осокин) и историю о гибели мужа Петрониллы от руки ее брата (или отца). По
романтическому преданию, которое с удовольствием пересказывают французские
авторы, поразив Гюи де Монфора стрелой из арбалета, Коминж - "южанин до
мозга костей" - вскричал: "Ну вот, родственничек, я вас и достал. Ничего, я
подарю вам за это графство". Я передала это более вероятным: "Вот тебе
Бигорра!"
Диалоги в легендах вообще, как правило, достоверностью не грешат. Слабо
верится, например, что вышеупомянутые окровавленные вестники, которые один
за другим появлялись с поля боя и пытались выудить Монфора из часовни,
изъяснялись столь витиевато и долго: "Монсеньор, вы совершенно опоздали и