"Е.Хаецкая. Монристы (Повесть)" - читать интересную книгу автора

корсаров, осталось загадкой для нас обеих. Мы ходили по коридорам нашей
чистенькой скучной школы, не замечая ни унылых зеленых стен, ни наших
погруженных в зубрение, списывание или драки (в зависимости от темперамента)
камерадов, и в наших ушах грохотали, разбиваясь о скалы, волны Антильского
моря.
По ночам я излагала сочиненные утром сюжеты преувеличенно-красивыми
стихами, подозрительно напоминавшими стихи Гумилева, любимые нами за чудные
слова, от которых голова идет кругом, потому что этими словами полна жизнь
смелых и отчаянных людей, к которым мы рвались всю жизнь и которых никогда
не было рядом с нами.
Звезда морей горит над головами
Тех, кто тревожит вечный Океан.
Кто, зубы сжав, под всеми парусами

Несется сквозь свирепый ураган.
Прославлены их доблестные шпаги,
Плащи их рваные струятся по плечам,

В глазах отчаянных горит огонь отваги,
И кроме моря нет судьбы у них.
Не раз в бою встречали смерть бродяги,
И смерть всегда, всегда страшилась их... -
писала я в те часы, когда предполагалось, что я давно сплю, и
карандашный огрызок предательски скрипел.
Наутро я перебеляла сочиненное и отдавала Наталье. Она брала листок и
молча начинала читать. Я заглядывала за листок, пытаясь догадаться по ее
лицу, понравилось ли ей мое сочинение, но она неизменно оставалась
невозмутимой и, дочитав, аккуратно складывала листок и все так же молча
клала его в карман.
- Ну? - говорила я.
- Идем, Мадленушка, - говорила она со всей ласковостью, на какую была
способна. - Надо воспеть Франсуа. Предлагаю отдать его в руки злодеев.
"Скрестив на груди руки, он гордо смотрел на своих мучителей".
- "Скрестив на груди СВЯЗАННЫЕ ЗА СПИНОЙ руки..."
Наталья хохотала на всю школу.

***

Франсуа Себастиани был нам ближе всех. Черноволосый и черноглазый, в
неизменном мундире, с неизменной шпагой в руке и с неизменным желанием
проткнуть последней кого-либо. Он играл на гитаре и распевал французские
марши. На новогоднем балу он вынужден был сражаться левой рукой, потому что
на правой у него был сломан палец. Историю этого ранения нам излагал Лоран,
невысокий, очень спокойный человек. Он флегматически уверял, что сам Франсуа
рассказывает это так: "Сначала мы пили. Потом я помню, что у меня сломан
палец. Потом мы опять пили". Наконец палец заболел, и Франсуа поволокли в
больницу, находившуюся по соседству с клубом. Все были в мундирах, киверах и
при шпагах. "Я только понял, - сказал Лоран, - что Франсуа где-то валяется
раненый и ему не хотят помочь". Ругаясь по-французски, он со шпагой в руке
накинулся на дежурную сестру, которая впустила Франсуа, обещав забинтовать