"Е.Хаецкая. Монристы (Повесть)" - читать интересную книгу автора

По стенам горели коптящие свечи. В зале танцевали.
Я подошла к окну. На синем снегу, прямо у порога, стояли два кивера. Я
села на подоконник и тронула раму. Она медленно открылась, и навстречу пару,
вырвавшемуся из залы, повалила волна морозного воздуха, и на ее гребне -
отрывистая французская речь и звон металла. На тропинке фехтовали. Наталья
взглянула, кивнула, мимолетно улыбнувшись, и сказала мне:
- Тот, что дерется левой рукой, - Франсуа Себастиани. Чудесный
человек. Но его убьют.
Я обернулась. Глаза Натальи горели, и в них горели две перевернутые
свечки.
- Почему ты знаешь?
- Так, - сказала она. - Это все знают. Его убьют весной в Афганистане.
Я закрыла окно.
С грохотом прикатили из прихожей пушку. Свечи задули. Из темноты
донесся молодой голос:
- Кар-течью - заря-жай!!!
Зловещее пламя факела осветило счастливые лица, тускло блеснула
позолота на киверах и эполетах, и вдруг раздался страшный гром. Все
заволокло пороховым дымом, и неожиданно повеяло ледяным холодом. После
минуты ошеломленного молчания кто-то поспешно зажег свечи, и картина
разгрома предстала во всей полноте. В зале не осталось ни одного целого
стекла.
- Н-да... - задумчиво сказал кто-то совсем рядом.
- Вот это бабахнуло!
- Танцы, господа! - закричали из угла.
Музыка возобновилась.
Наталья тронула меня за локоть и увела на второй этаж. Деревянная
лестница в комьях снега и окурках скрипела под нашими шагами. Мы прошли по
дымному коридору и остановились у раскрытой двери. Сир стоял расставив ноги
в сапогах и говорил кому-то невидимому:
- Где батюшка-барин?
Кто-то отзывался знакомым сипловатым баском:
- Там, в швейной.
- Какого черта! - вспылил Сир.
- Я там спал, - лениво пояснил басок. - На батюшке-барине.
Я обернулась к Наталье:
- Батюшка-барин - это кто?
- Это шуба, - пояснила Наталья. - Она рваная и до пят. На ней спят те,
кто ночует в клубе, и греются все, кому не лень. А "батюшка-барин" - потому,
что все в ней похожи на оного.
Мы вошли. Басок принадлежал Митьке Теплову, нашему любимому
однокласснику, в детстве известному под названием "помойного ребенка". На
нем был неимоверно грязный синий мундир. Корявая черная лапа Митяйчика с
бархатными ногтями и твердыми мозолями в задумчивости ерошила темные кудри.
- О манго - плод гурманов! - сказал Митя и вытаращил глаза.
Сир с интересом уставился на нас. Он действительно чем-то напоминал
Наполеона с картины Гро, где дым сражения, знамя в руках, молодое лицо.
- Мадлен Челлини, - представилась я.
Он поклонился.
- Автор ТЕХ стихов, - добавила Наталья.