"Елена Хаецкая. Свора пропащих (Мракобес)" - читать интересную книгу автора

карту. Трактирщик вносил поправки. Оба увлеклись. В конце концов,
Агильберт размазал карту ладонью, обтер руку о рубаху трактирщика и
угостил пивом. Тот выпил, шумно рыгнул и с заметным облечением удалился.
Прибавилось девиц. Явились две из местных, пришла Эркенбальда -
острый нос, острый взгляд, растрепанные белые волосы. Бросила злой взгляд
на монаха. Иеронимус сидел в углу, сутулясь над кружкой пива, но
Эркенбальда была уверена - вот уж кто не пропускает ни взгляда, ни слова
из всего, что происходит вокруг. Иначе зачем ему здесь торчать, трезвому
среди пьяных?
А солдаты уже порядочно набрались. Расплескивая пену из кружек,
стучали ими по столам и протяжно распевали во всю мощь солдатских глоток:

Di-i-ich, mein Heimatsta-a-a-l
Kuss ich ta-ausendma-a-al...

При последнем слове капитан вдруг обеими руками схватил сидящую рядом
тощую деревенскую девицу и жадно поцеловал в губы. Девица облизнулась и
победоносно оглядела собравшихся.
Раздался громовой хохот. Смеялись все, даже кислое личико Эркенбальды
сморщилось в улыбке. Только Хильдегунда не пошевелилась. Сидела и молчала.
Длинная черная прядь попала в кружку с пивом, но женщина не обращала на
это внимания.
Хильдегунда была подружкой капитана. Больше двух лет таскалась с
отрядом, исходила пешком все дороги между Неккаром и Рейном, нажила
немного денег, но еще больше потратила. Родился у нее ребенок, но умер, не
прожив шести месяцев.
Была Хильдегунда рослой, широкой в кости и плохо кормленой. Лицо у
нее простое, скулы такие широкие, что на глаза наезжают. Не глаза, а
щелки. Два богатых дара у Хильдегунды: голос и густые черные волосы.
Благочестивые люди говорят, что красивые волосы - верный признак ведьмы,
ведь любуясь своей красотой, женщина поддается суетным мыслям и легко
становится добычей дьявола.
Хильдегунда не была уверена в том, что не проклята на веки веков, но
обсуждать это боялась даже с отцом Валентином, хотя вот уж кто легко
прощал женщинам все их грехи. Иеронимус фон Шпейер вызывал у нее ужас, и
нового капеллана Хильдегунда тщательно обходила стороной. Сейчас он сидел
почти напротив нее, и она не решалась поднять на него глаз.
Сидела неподвижно, приоткрыв рот, и глядела на капитана. А тот снял
со своего плеча руку соседки, бухнул кружкой о стол и запел, перекрывая
застольный шум. Грустно запел, как будто оплакивал что-то:

Lasst uns trinken, lasst uns lachen
Konig Karl kommt nach Aachen...

Хильдегунда вскинула голову, подхватила.
Постепенно все прочие голоса смолкли. Только эти два остались. То
сливались, то расходились они: мужской - высокий и сиплый, как будто
пропыленный, и женский - низкий, из глубины души исходящий.
Платье на Хильдегунде сбилось, открыв плечо, худое, слегка загнутое
вперед. Поет, наматывает на палец черный локон, а узкие глаза стали