"Ярослав Хабаров. Серебряный доспех ("Берсерк" #1) " - читать интересную книгу автора

смотреть, как туман пожирает их тела изнутри, а потом уж от человека ничего
не остается, одни только глаза глядят из тумана... После и в глазах начинает
кружиться туман, один сплошной туман, и только взгляд еще моргает из белой
мглы, один только взгляд - он исчезает последним. Будто ты такого не видела!
Пенна покачала головой:
- Вы читаете мысли?
- Только души, - успокоительным тоном отозвалась целительница. - Но я
никому не скажу. Ты ведь еретичка и поклоняешься злому магу, от которого
пошли все беды Лаара. Но я никому не скажу, никому не скажу.
Пенна вспыхнула - но прикусила губу.
- Конечно, вы никому не скажете, матушка, - сквозь зубы процедила
Пенна. Она коснулась своего кинжала.
Ответом был кудахтающий смешок. Игинуш весело хлопала себя руками по
бокам, как настоящая курица.
Пенна не верила собственным глазам. Кинжал сделался мягким, как будто
превратился вдруг в тряпичную игрушку. А ведь Игинуш не применяла никакой
магии! Она не творила заклинаний, не водила руками, не пользовалась
предметами, заключающими в себе сверхъестественную силу. Она просто
засмеялась, и этого оказалось достаточно, чтобы обезоружить воина.
- Никто не может причинить мне зла, милочка, - объяснила Игинуш. - И
все потому, что я тоже никому не причиняю зла. Тебя ранило порождение
тумана, Кары богов, где-то там, далеко на болотах. Ты боялась признаваться в
этом, потому что ходят слухи о том, будто покусанные тварями из чумного
тумана, мол, сами вскорости превращаются в умертвий и бродят среди живых в
поисках поживы. Но это не всегда так. Уж поверь мне! Я вижу подобные вещи. Я
всех вижу насквозь, даже когда мне этого не хочется. Я и тебя насквозь вижу,
милочка моя. До чего же ты глупа!
Пенна судорожно перевела дыхание. А Желтая Игинуш низко наклонилась над
ней. Близко-близко Пенна видела многослойные лохматые одежды старушки,
дряблую желтую кожу на ее шее и подбородке, гирлянды дешевеньких бус -
нанизанного на нитки хлама вроде разрисованных черепков, палочек, сушеных
листьев, монеток, ракушек и тому подобного...
- Нехорошая тайна в тебе прячется, милочка, - прошептала Игинуш.
Будь Пенна не так обессилена болью, потерями и перенесенными
испытаниями, она бы заметила, что старушка нарочно перешла на особый тон,
каким, по мнению городских кумушек, и должны говорить целительницы:
нараспев, вкрадчиво.
- Умертвие тебя покусало, да ничего дурного тебе сделать не смогло, ему
не позволено было. Кто-то еще там был, кто-то стоял рядом. Кто-то такой, что
его и сама та гнусная тварь страшилась, если уж не посмела заесть тебя до
смерти. Скажи-ка, не больно ли тебе было смотреть на солнце?
- Больно, - шепнула Пенна, - но самую малость. Я люблю солнце.
- Ты любишь желтый свет! - закудахтала Игинуш. - Все дневные существа
его любят. А вот ночные - нет. Стерегись ночного существа, глупая женщина,
стерегись и дневных существ. И то диво, что ты до сих пор еще жива. Чьи-то
глаза следят за тобой из болота...
Пенна с трудом поднялась на четвереньки, затем выпрямилась. Старушка
наблюдала за ней с любопытством.
Девушка осторожно сделала шаг, другой... Нога болела, может быть, еще
сильнее, чем прежде, но теперь боль изменилась - рана как будто жаловалась