"Александр Хабаров. Русский бунт-2000 (фрагмент нового романа)" - читать интересную книгу автора

последнего "сходняка". Казалось, какое дело свободным до несвободных? Ан
нет: именно из несвободы рождались достойные кадры для мира, где обитал
Шелковников. Именно там, за решеткой и колючей проволокой, происходил
жесткий и бескомпромиссный отбор, отсев... От "несидевших" толку было мало,
из десяти лишь один-два "тянули" на "блат", остальные быстро сходили с
дистанции. Впрочем, "несидевших" и не допускали к верхам: пойди-ка, браток,
помыкайся, поголодай в БУРах, покатайся по пересылкам, заслужи, докажи.
Недостатка в кадрах не было: ушедшая в небытие советская власть ухитрилась
пропустить через тюрьму чуть ли не треть населения. По крайней мере, не было
семьи без зека.
Еще одна забота явилась перед Сергеем Петровичем в виде
проститутки-прессы. И добро бы, как при Совдепии, боролись с преступностью;
нет, щелкоперы и додики пера лезли во все дыры за денежками. Один петух,
царствие ему небесное, посягнул даже на воровскую святыню - "общак" и нагло
требовал доли, грозя опубликовать в своей газетенке номера счетов. Поэтому
его и разослали с юмором в посылках по разным адресам: ноги в Ногинск,
голову в Курган, тулово в Тулу, а писучие руки скормили пантере в
передвижном зверинце... Об этом знали многие, но никто не шелохнулся; а ведь
бесследно пропал мужчина в самом расцвете сил. Впрочем, никто журналистов не
любил, одним меньше стало, и все...
Теперь присосалась одна бойкая телебэ, Нинель Пацюк: дайте интервью!
Дадим, конечно. Бери.
- Ну что, Ништяк? Жалуйся! - обратился Сергей Петрович к зайцу, нервно
суетящемуся и шуршащему в своем жилище не громче таракана. - Я сейчас
морковочки нарежу, то-то в радость она по твоей малышачьей масти.
Он отправился на кухню, вымыл пару морковин, бросил их в кухонный
комбайн "HITACHI", нажал синюю кнопочку. Загудело. Морковки быстро
превратились в сочные хлопья. Сергей Петрович высыпал их на десертное
блюдечко.
Ништяк уже стоял на задних лапках, предвкушал удовольствие. Хозяин
поставил перед ним блюдечко и взял с журнального столика "хорстовские" очки
в золотой оправе.
- Без стекол и не разглядишь тебя, падлу, - пробормотал Сергей
Петрович, цепляя на нос оправу.
Заяц быстро-быстро жевал хлопья. Он был очень аккуратен, ни одной
крошечки не падало.
"И кушает чисто, как прописанный, - думал Вредитель. - Это ж надо -
такую пакость над животным умудрить. Зачем измельчили лопоухого? Зайчиху ему
найти где-нибудь? Или, может, мышь белая прокатит? Тоже грызун вроде... А
был бы ты нормальный заяц - на хрен ты был бы мне нужен, сожрали бы тебя,
пса кудлатого, варежки бы из тебя, волка позорного, сделали бы, вот что!..."
- Найдем мы тебе бабу, Ништяк... Найдем. Если не сегодня, так завтра, а
если не завтра, так сейчас.
Шелковников вытащил из кармана халата сотовую "Моторолу".
- Ал╕й? Шрам? Вредитель на линии. Слушай, ты моего зайчонку знаешь?
- Ха! А кто его не знает? - засмеялся Шрам, молодой, но, как и Сергей
Петрович, консервативный "авторитет". - Известный в воровском мире пацан.
- Палку не перегибай... Лучше скажи: можно ему найти особь для
совокупления? Ты же помнишь, мне Ништяка Шурик Тертый задарил, а к нему он
прямо из Останкино выпал - "счетчик" включили доценту одному... Теперь